Трагедия как в Чернобыле, о которой нам молчали 30 лет. Как на Урале произошла Кыштымская катастрофа

Южный Урал сейчас считается экологически чистым местом – нетронутая природа здесь соседствует с горными реками. Казалось бы, идеально для экотуризма? Но не все так однозначно. Огромные территории этих природных красот были затронуты ВУРС.

Даже само сочетание букв выглядит пугающе еще до того, как узнаешь его расшифровку – Восточноуральский радиоактивный след. Досталось Челябинской, Тюменской, Свердловской областям и немного – приграничным населенным пунктам Башкирии. Начал пасть скот, говорят, внезапно заболевали жители – лучевая болезнь поражает всех подряд, и мало кто тогда знал о ней и ее проявлениях.

Взрыв случился 29 сентября 1957 года в закрытом городе Челябинск-40, который местные называли «сороковка». Но из-за того, что город, где производилось ядерное оружие, считался секретным, трагедию назвали Кыштымской – по названию ближайшего крупного города Кыштым.

К памятной дате мы вспоминаем о том, как это было.

«Думали, что гуманоид»

Город Кыштым стал самым мистическим городом России. В 1996 году там, на окраине близ кладбища сумасшедшая бабушка нашла маленькое гуманоидное существо. Она назвала его Алешенька и успела рассказать соседям, что у нее появился «сыночек». Неизвестно, был он жив, или бабушка принесла домой трупик – вскоре ее забрали в психушку, и в ее доме долго никто не появлялся.

А когда дом вскрыли, в пеленках обнаружилось мумифицированное маленькое тело. Исследователи долго гадали, кто это. Были версии об инопланетянине, однако специалисты постановили – это брошенный новорожденный с уродствами.

Тогда многие заговорили о том, что в окрестностях Кыштыма синдром врожденного уродства стал проявляться из-за случившегося в 1957 году радиоактивного выброса на комбинате «Маяк». Это ЧП оставило большой след на Урале и повлияло на жизнь многих людей, забрав дома, скот, здоровье и жизни.

Все – ради атомной бомбы

После того, как мир оценил мощь атомной бомбы на территории Японии, СССР еще активнее вступила в гонку ядерного вооружения. Для производства плутония в короткие сроки возвели завод «Маяк» – 1 декабря 1945 года постановлением СНК СССР № 3007-697 СС была определена площадка под строительство первого реакторного завода, а уже в октябре 1946 года туда начали прибывать первые работники. Для размещения сотрудников так же быстро построили город – Челябинск-40.

Историческое фото с сайта po-mayak.ru

Годом основания «Маяка» считается 1948. Благодаря произведенному на предприятии плутонию уже к концу десятилетия – 29 августа 1949 года – была испытана первая атомная бомба. Еще через восемь лет здесь случилась Кыштымская катастрофа.

Кстати, «Маяк» до сих пор функционирует, а Озерск – по-прежнему закрытый моногород, который занимается ядерной промышленностью. 

– Я была «приговорена» к поездке в «Маяк», – рассказывала в интервью изданию «Наука и жизнь» профессор Ангелина Гуськова – врач-радиолог, которая изучала лучевую болезнь на производстве и помогала людям с ней бороться. – Из Челябинска-40 меня не выпускали, мама считала, что я арестована. Она письма разные писала и требовала моего освобождения.

Как рассказывала Гуськова в эфире программы «Кузькина мать», в те годы из 12 тысяч сотрудников признаки лучевой болезни находили у 3 тысяч – фактически у четверти. Медики боролись с начальством за жизни людей – заставляли снимать «схвативших дозу» с работы, переводить в другие города. Представление о допустимых дозах облучения формировалось из практики, и зачастую ценой людского здоровья. 

Что произошло

Историческое фото с сайта po-mayak.ru

В воскресенье, 29 сентября 1957 года, в 16:22 один из контейнеров – под номером 14 – взорвался. Крышку весом в 160 тонн отбросило в сторону, сорвало крышки с двух соседних емкостей. По официальной версии, причиной аварии стала неисправность системы охлаждения – это известно из доклада комиссии министра среднего машиностроения СССР Ефима Славского. Виновником аварии фактически объявили директора «Маяка» Михаила Демьяновича, который в момент взрыва находился в Москве. Его сняли с должности и перевели на другую работу – с понижением.

– Эту аварию нельзя сравнивать с Чернобылем – это был не ядерный, а тепловой взрыв, типичного «ядерного гриба» не было, – поясняет научный сотрудник кафедры радиохимии СПбГУ Евгений Калинин журналистам EcoStand.journal. – Он был, скорее, теплового, технологического характера, что несравнимо с ядерной бомбой. Тем не менее, все радиоактивные элементы попали в атмосферу.

Отходы поначалу выливали в местные озера и реки (Теча, Карачай и другие), и уже потом стали хранить в специальных контейнерах под землей. Причем, как пишет Виталий Толстиков в статье «Ядерная катастрофа 1957 года на Урале», хранению и переработке радиоактивных отходов на заводе руководители уделяли меньше внимания, чем основному производству: это считалось второстепенным. 

Фото: uraloved.ru

Единственные упоминания катастрофы в СМИ тех лет можно встретить в заметках о странном природном явлении, схожим с полярным сиянием (на Урале-то). И вряд ли кто-то догадался, что это – облако радиоактивной пыли. Так, в газете «Челябинский рабочий» писали: «Интенсивное красное, временами переходящее в слабо-розовое и светло-голубое свечение вначале охватывало значительную часть юго-западной и северо-восточной поверхности небосклона. Около 11 часов его можно было наблюдать в северо-западном направлении. На фоне неба появлялись сравнительно большие окрашенные области и временами спокойные полосы, имевшие на последней стадии сияния меридиональное направление».

– Мощный взрыв больше удивил, чем напугал, – рассказал 74.ru Эдуард Любчанский, работавший в то время младшим врачом в войсковой части. – Взрывные работы недалеко от нашего полка велись регулярно – строился новый заводской корпус химкомбината. Но к вечеру стала появляться информация от военных строителей, возвращавшихся с работы на других объектах. Говорили, «там что-то рвануло», и что одежда у тех, кто там был, «звенит».

После взрыва в близлежащих зданиях выбило окна. К вечеру дозиметристы заявили, что необходимо срочно эвакуировать людей. Радиоактивные частицы падали на землю в виде хлопьев даже на следующий день.

Последствия

На момент взрыва активность содержащихся в контейнере №14 отходов достигала 20 миллионов кюри, что в 2,5 раза меньше, чем выброс во время катастрофы на Чернобыльской АЭС.

Как можно узнать из книги «Тайны «сороковки», место под строительство «Маяка» было выбрано неслучайно. Город специально строили с неветряной стороны. И на момент взрыва Озерску повезло: радиоактивный след ушел в другую сторону. 90% зараженных осадков выпало на территорию «Маяка», 2 миллиона кюри было подхвачено юго-западным ветром и разнеслось по лесам, озерам, полям на площади 1000 квадратных километров Свердловской, Челябинской и Тюменской областей. Позднее зараженная территория получила название Восточно-Уральский радиоактивный след. В результате специальных мероприятий к 1967 году большая часть территории ВУРСа была возвращена в хозяйственное использование. Но на наиболее загрязненном участке открыли заповедник, сейчас в нем изучают последствия воздействия радиации на окружающий мир.

После аварии необходимо было ликвидировать последствия загрязнения. На «Маяке» этим в основном занимался персонал и военные строители. Ликвидаторы счищали слой земли, мыли дороги специальными растворами, спиливали деревья. Комбинезоны, в которых трудились рабочие, уничтожали после каждой смены.  

Однако пострадал от радиации и Челябинск-40 – радиационный фон его значительно увеличился. Загрязнение разносили на колесах автомобилей, на обуви и одежде ликвидаторов. Город очищали как могли – все дороги мыли, а люди ходили по Сороковке и выявляли с помощью прибора для измерения уровня радиации «грязные» вещи и ликвидировали их. Причем некоторые случаи заражения даже не были связаны с Кыштымской аварией. Один из таких случаев описывается в «Тайнах «сороковки»:

«Обнаружили в одном из домов очень высокий уровень радиационной загрязненности детской кроватки. Ребенок, который спал в этой кроватке, и его мать – умерли. Отец тяжело болел. Как оказалось, эту кроватку сделали из труб, ранее использованных на реакторном заводе 37».

Кроме города, обследовали и окрестности, чистили людей и эвакуировали их.  

– После аварии мне пришлось много работать на загрязненной полосе, в самом центре радиоактивного следа, – рассказал лаборант-дозиметрист С. Ф. Осотин (цитата из книги «Тайны «сороковки»). – Нашей группе было поручено вывести с загрязненной полосы заключенных. Бараки, люди, продукты – все было очень «грязным». Загрязненность территории доходила до нескольких тысяч микрорентген в секунду. На выходе из полосы были поставлены две палатки. В одной палатке водой из шланга пожарной машины отмывали людей, в другой – одевали их в новую, чистую одежду. Пришлось в срочном порядке сооружать дорогу-лежневку. По этой лежневке из зоны загрязнения всех и выводили.

Фото: uraloved.ru

В результате эвакуации уничтожались целые деревни, убивали зараженный скот.

– Начали в ноябре возле Озерска, а закончили в Свердловской области – там выселили две деревни, – рассказал техник-конструктор Геннадий Сидоров 74.ru. – Тогда каждый мог выбрать – деньги или дом в специально организованных для переселенцев совхозах. Конечно, к нам было недоверие. Были и угрозы, на нас выходили с ружьём, с топором, как-то чуть не убили. Люди не понимали, почему их выселяют. А давать какие-то объяснения нам запретили. Помню, выходит из дома крепкий дед с длинной седой бородой и говорит: «Сынок, зачем ты меня хочешь выселять, у меня весь род здесь на кладбище лежит». Я объяснил, что здесь для здоровья вредно. Он не поверил, сказал, что здесь якобы найден уран.

Люди не хотели уезжать без своей скотины. На переезд они согласились, лишь когда увидели, что эта скотина начала умирать. В основном гибли те животные, что паслись на полях под открытым небом. Они получали значительно большую дозу радиации – развивалась острая лучевая болезнь. Молоко было опасно для людей. В деревнях, которые переселяли, в срочном порядке забивали коров и коз, чтобы их не ели и не пили их молоко.

Фото: pexels.com

Всего в ходе ликвидации последствий аварий в 1957-1960 годах были отселены и захоронены 23 населенных пункта из Челябинской и Свердловской областей.

Пострадали от аварии и башкиры. Так, была уничтожена башкирская деревня Бердяниш – ее жителей переселили.

–  Если бы не «Маяк», то по «неизвестной причине» в октябре 1957 года не пал бы полуторагодовалый бычок красно-белой масти у Ш. Нигматуллина. А у всех жителей Бердяниша не пало бы 72 коровы, 52 теленка, 193 овцы, 88 коз, 24 кролика, 588 гусей, 74 утки, 1130 кур и 6 индеек. Все это поголовье сразу пало «по неизвестной причине» и тогда же, осенью 1957 года, было зарыто в яму.

Если бы не «Маяк», И. Р. Кузееву не пришлось бы уничтожать одеяла, наволочки, скатерти, телогрейки, костюмы, валенки, чулки, которые оказались «загрязненными», и получить за них компенсацию в 3185 рублей. И разве согласились бы 85 жителей Бердяниша сжечь все свое имущество, оцененное в 104 798 рублей 5 копеек?

Если бы не «Маяк», была бы цела деревня Бердяниш, которая в феврале 1959 года была «ликвидирована путем сжигания», – отрывок из материала «Драма по имени «Маяк» М. Фонотова в «Челябинском рабочем».

Фото: uraloved.ru

О числе погибших людей говорить сложно. Ведь от радиации можно умереть не сразу, есть отсроченные последствия. Вот как описывала ситуацию с умершими в России от лучевой болезни Ангелина Гуськова:

– Я помню «острых» всех пофамильно за все 50 с лишним лет работы. 71 человек погиб от острой лучевой болезни, из них 12 получили ее на флоте, остальные – в промышленности и научных учреждениях Средмаша. Есть группа больных, которые попали в аварийные ситуации вне отрасли – при транспортировке источников радиации, в медицине. На «Маяке» было 59 случаев острой лучевой болезни, погибли семеро.

Хроников, конечно же, несравненно больше. Когда у нас на промышленном реакторе шли ремонты, аварии случались, да и допустимые уровни доз в те годы заведомо превышались. Если сейчас по нормам разрешенная доза составляет 2,5 сантизиверта, то тогда разрешалось 15, а реально люди получали и 30, и 100 сантизиверт. Шло быстрое накопление доз и, соответственно, – были разные проявления хронического облучения.

К сожалению, у нас было двое больных, которых вывод из загрязненного цеха уже не спас. Они умерли от хронической лучевой болезни и ее осложнений. Было еще 11 человек, у которых после вывода из-под облучения появились признаки восстановления, однако побороть болезнь нам не удалось. В течение пяти-семи лет у них постепенно развился лейкоз. На «Маяке» от хронической лучевой болезни погибли 19 человек, в том числе 6 – от плутониевого поражения легких.

Также можно говорить и о других болезнях, которые развивались у людей на «Маяке». Так, в первые годы работы завода было отмечено увеличение смертности от рака легкого среди персонала плутониевого завода, высокая частота ангиосарком печени.

Только ли один случай?

На самом деле Кыштымская трагедия могла быть не одна. Есть еще более мистическая версия – что ситуация со взрывом могла повториться в 1959 году, когда в Южноуральских горах пропала печально известная группа Дятлова. Есть версия, что рядом со снежным перевалом, который находился в пустынных местах, могли испытывать ядерную бомбу. Либо на горизонте могла произойти вспышка и люди в панике покинули палатки. Но это лишь еще одна из непроясненных загадок мистического края Южного Урала. Отгадок к которым нет давно – и вряд ли найдутся.