пришлите новость

Юрист, выступающий против Адвокатской палаты Башкирии: «Бизнес теряется сейчас»

12:30, 17 марта 2021

Профессия юриста и адвоката до недавнего времени пользовалась уважением, была символом достатка, профессионализма и компетенции, но сегодня этот ореол очень потускнел. Об этом и многом другом Рамиль Рахматов беседует со старшим партнером юридической компании «Буркин, Хазиев и партнеры» Виталием Буркиным.

Юрист, выступающий против Адвокатской палаты Башкирии: «Бизнес теряется сейчас»

– Что сегодня происходит с понятием «юрист» и в целом с профессией?

– Несмотря на то что мы стремимся соответствовать высокому уровню юристов, пиарщиков и политтехнологов, мы все равно все вместе деградируем, потому что если суды не принимают нормы права и не судят по праву, то правовые и юридические знания становятся вроде как невостребованными. А с адвокатурой, с рынком юридических услуг на самом деле все очень печально. Качественный серьезный журналист-расследователь несет гораздо больше пользы сейчас для человека, столкнувшегося с серьезной проблемой, чем адвокат. 

Публичность необходима

– Адвокаты зачастую не стремятся разрешать проблемы своих доверителей быстро и качественно, а стремятся растянуть процесс во времени, добавить в него нужных и ненужных деталей, каких-то сложностей. Как простой человек должен отличить такого адвоката, который работает на свой интерес, от добросовестного защитника?

– Вопрос проверки профессионализма и моральных качеств юриста и адвоката достаточно сложный. Я веду свой блог, авторский канал «Строптивый адвокат», очень много этой теме посвящаю времени. Считаю, что сейчас достаточно просто получить представление, проверив адвоката в публичном пространстве. Если он позиционирует себя как серьезный, известный и авторитетный, а в публичном пространстве нет о нем никаких упоминаний, то надо с очень серьезной осторожностью подойти. Такой адвокат боится публичности, и мы знаем почему.

– Почему?

– Если адвокат на публике ясно и недвусмысленно дает свою оценку, то в общем-то, он уже серьезно противостоит системе. Мы должны понимать, что работают на органы не только те адвокаты, которые по назначению, но даже и те адвокаты, которые вроде бы в суде заявляют о невиновности и создают видимость работы. Это также имитация, потому что есть четкие правила игры, границы, которые ты не должен переходить. А переход грани сейчас означает, что если ты выявил фальсификацию и не просто заявил, допустим, в судебном процессе о ней, а уже пошел в открытую, то это уже очень серьезная вещь.

– Я ознакомился с каналом «Строптивый адвокат». Судя по вашим постам в соцсетях, по вашей активности в СМИ, вы у нас не просто адвокат, а достаточно публичное лицо, участвуете во многих общественных процессах. Но, в отличие от вас, многие коллеги, наоборот, не стремятся к этой публичности. Они почему-то боятся высказывать свою позицию. Для вас это все-таки что? Участие в таких общественных резонансных делах?

Рамиль, дело в том, что я хочу сразу опровергнуть такое клише, которое идет в отношении таких, как я. Многие считают меня конкурентом, хотя я их не считаю своими конкурентами. Вообще, я считаю, что то, чем я занимаюсь – на этом рынке конкуренции в принципе нет. Все имеет свою цель, и публичное освещение является элементом моей стратегии, которую я разрабатывал со своими партнерами. То есть если для дела нужна тишина, предпосылок для выведения на публику нет, то я делаю дело в тишине. И абсолютно несостоятельны высказывания адвокатов о том, что это только какие-то дурачки идут на публику. К примеру, те результаты, которых сейчас добился Саша Войцех, их вряд ли кто-либо добился в нашем регионе за последнее время. Я был лишен статуса адвоката вопреки своей воле. Войцех сказал такую мысль: уровень профессионализма и честности можно сейчас оценивать по тому, лишался ли человек статуса адвоката или нет. Уже целый клуб лишенцев. Я задумался, почему так долго на меня не обращали внимания, до 2017 года. 12 лет я им мозолил глаза, и только через 12 лет на меня обратили внимание, даже обидно как-то стало.

Так как я больше ничего, в принципе, не умею, кроме как защищать людей или разрабатывать стратегию нападения, писать тексты, я разработал услугу, которая оказалась востребованной. Она заключается в полномасштабной защите бизнеса от так называемых наездов госорганов и корпоративных конфликтов. Услуга только адвоката в наших реалиях просто устарела. Она неэффективна по своей сути, даже несмотря на особенности – честный адвокат или нечестный. Просто та методика работы, которая годами у нас сформирована, не приносит результата.

Допустим, идет полномасштабный наезд на какой-то бизнес по всем фронтам. С чего у нас начинается? С проверки гос-рос-тех и прочих надзоров. Невозможно запомнить количество этих всех надзорных организаций. Кошмарятся или подкупаются контрагенты, у бизнесмена возникают проблемы с исполнением обязательств. Если есть дольщики или вкладчики, кошмарятся и они, среди них создается паника, создаются условия для возбуждения уголовного дела.

– И если мы говорим именно о каком-то бизнесе или о юридическом лице, даже если в итоге человек потом оправдается, свое честное имя вернет, то протяженность во времени этих проблем уже разрушает бизнес.

– Абсолютно. Смысла нет, бизнес теряется сейчас и сегодня. И по всем фронтам идет наезд, через какое-то время создается условие для уголовного преследования. Формально очень часто это условие даже законное, потому что кошмарили, допустим, три-четыре-пять месяцев контрагентов, вкладчиков, дольщиков через налоговые органы. Разумеется, пошли распри с партнерами и с контрагентами, и где-то действительно появились основания для возбуждения уголовного дела. И как у нас поступает, допустим, адвокат? Адвокат вступает в дело, видит уголовное дело, начинает подавать заявления, ходатайства, просить назначить какие-то финансово-экономические экспертизы и так далее. Но уголовное дело здесь лишь инструмент. Главный заказчик этого всего сидит где-то в высоком кабинете, но адвокат не пойдет никогда против этого человека, он и не обучен этому. И я, защищая последние годы бизнесменов, понял, что могу сделать такую услугу, когда мы многие проблемы решаем в течение нескольких дней. 

Мы недавно решили проблему с дольщиками. Посоветовали хозяину бизнеса поговорить с дольщиками, объяснить им ситуацию, показать им пальцем на заказчика этого мероприятия. Дольщики чуть ли не порвали этого заказчика на следующий день. 

А у нас многие адвокаты отговаривают от публичности. Но это бессмысленно, потому что уголовное дело здесь один из инструментов давления.

 

Работать на упреждение

– Адвокат должен в полном смысле стать защитником по всем направлениям, по всему комплексу бизнеса и всех сфер жизни того или иного предприятия? Не просто решать какие-то уголовные, юридические, правовые вопросы, но и в полном смысле сделать зонтик защиты для клиентов?

– Этого достаточно сложно требовать от адвоката. Адвокат у нас – это юридический советник. Не каждый юрист может разрабатывать стратегии, потому что у него может не быть опыта в корпоративных спорах. Если он является специалистом в уголовном праве, он может не понимать многих аспектов. Так сложилось, к счастью, что со своими сотрудниками и партнерами я научился многим вещам и научился прорабатывать эти стратегии. Адвокатов я привлекаю на определенной стадии, в определенный период для какой-то определенной задачи. Но вот я сейчас привел пример, когда в принципе, если мы определили противника, определили первопричину этого конфликта и наезда, мы можем, разработав правильную стратегию, разрешить вопрос буквально за несколько дней. Если процесс идет по пути ареста активов, уголовного дела, бизнесмен может даже не быть арестован. Через полтора-два года он может быть оправдан. Только это не будет иметь никакого значения для его благосостояния и репутации, потому что все уже утеряно, контракты расторгнуты, бизнес потерян. Поэтому я уже не считаю себя только юристом. Мне уже абсолютно не интересно участие в уголовных процессах, следственных действиях. Но меня возмущает, когда адвокат рассматривает сугубо тот вариант, по которому он привык действовать, и умеет только архаично работать. Надо на упреждение работать, нельзя ждать, пока начнется уголовное преследование.

 

О произволе

– Против вас, против людей, против бизнеса, всегда бывают действительно не совсем правовые шаги от государственных органов, чиновников, правоохранительных органов. Насколько этому тяжело противостоять? Этим фальсификациям, попыткам как-то что-то изменить или злоупотребить правом?

– Фальсификации, подлоги, откровенный произвол идет в отношении людей беззащитных, когда органы не видят сопротивления. Правовой спор у нас давно ушел. Есть противостояние двух усилий: кто сильнее, тот и прав. Другое дело, конечно, интеллект нужен и аналитика. Но одним только правовым анализом, правовым разбором проблемы не решишь. Кстати, переходя к адвокатуре. Кто-то там обижается и мне говорит: «Да ты зачем так про адвокатов?» Я говорю, что факт остается фактом. Адвокат в настоящий момент, если говорить по сути, а не де-юре, он часть государственной системы, он госслужащий. Учитывая только то, какое начальство над ним стоит, а практически в каждом регионе президент адвокатской палаты – это часть «элиты» региональной, он друг всех-всех прокуроров, председателей судов и так далее. На такого человека достаточно легко оказать давление, поэтому о независимости адвоката речи практически быть не может. Кроме того, даже на законодательном уровне адвокат ограничен в высказываниях.

– Мы не можем наши громкие республиканские темы не затронуть. После ареста и размещения под домашний арест министра строительства господина Кучарбаева и вице-премьера Бориса Беляева меня коллеги в редакции все спросили: «А сколько они получат?». Я ответил: «Господин Беляев максимум получит условно, если не будет оправдан. Министр Кучарбаев, если всплывут дополнительные эпизоды, а они всплывают, скорее всего, получит пару лет реального срока». – «Ну как так, тут же все серьезно: домашний арест, ФСБ, следственный комитет, почему так получится?». Я им отвечаю: практика по нашим башкирским чиновникам показывает, что многомиллионные ущербы налицо, но корыстного умысла в преступлении, где явная коррупционная составляющая, почему-то наши следственно-судебные органы не находят. Почему такое происходит и каковы ваши прогнозы по этим делам?

– Защищать сейчас обвиняемых, особенно чиновников, намного проще, чем добиваться правды пострадавшим и потерпевшим. 

Огрехи следствия, выявлять фальсификацию – это достаточно просто по сравнению с тем, чтобы добиться возбуждения уголовного дела в отношении каких-то рейдеров. У нас рейдеры – это, по сути, и есть государство, в эти группировки обязательно будет входить какой-то уважаемый чиновник, налоговик, прокурор. Вот это самое сложное. Все адвокатское и юридическое сообщество страны, все наблюдают, получится ли «откупиться» таким людям. Я говорю опять же в кавычках, потому что я уверен, что «решалам» деньги платятся, но я далек от мысли, что эти деньги доходят до адресатов. Ты понимаешь, про какое дело я говорю – это Адвокатская палата. Я занимаюсь этим делом два года. Я считаю себя неплохим специалистом в области должностных экономических преступлений, знаю не только как защищать, но и как раскручивать, сбор доказательств осуществлять. Я в прошлом следственно-оперативный работник, и меня учили расследованиям, выявлению экономических преступлений. Но два года идет это дело, которое в принципе должно расследоваться за два месяца, и у нас пока не все получается.

Что касается дел Беляева и Кучарбаева – здесь проблема глобальная. Мое мнение, когда у нас таких персон берут под стражу, а через несколько дней освобождают, я делаю только один вывод – людей взяли в заложники.

Это является элементом какого-то торга. Я знаю, как работает эта система. И то обстоятельство, что их даже могут оправдать, и дело может прекратиться, это ни в коем случае не будет доказательством того, что они невиновны, или показателем профессионализма защитников-адвокатов. Здесь какая-то политическая игра. У нас практикуется предъявление обвинения при наличии признаков деятельности ОПГ, предъявление обвинения в должностных преступлениях, которые значительно менее тяжкие по сравнению с ОПГ. Я об этом уже писал, если налицо признаки хищения в составе ОПГ, а обвинение предъявляется, допустим, одному должностному лицу, даже организатору этих схем, то обвинение становится негодным. Выявляется его негодность в суде, потому что оно логически несостоятельно. Допустим, в схеме принимали участие десять человек, а обвинения предъявлены одному и объективная картина искажена до неузнаваемости, в подобном случае нормальный защитник всегда докажет несостоятельность такого обвинения в суде. Но это элементарно делается, потому что в суд приходят свидетели, бывшие подчиненные чиновника, и говорят: «А вы знаете, тут случилось недоразумение, а ведь это решение не он принимал. Смотрите подпись, это не подсудимый, это я». Выносится оправдательный приговор. Как будто бы следствие не знало на момент расследования, что это решение на самом деле принимала группа лиц. И если посмотреть по другим регионам, то мы увидим, что СК привлекает группы лиц. Вот тогда обвинения являются обоснованными, они доказываются, люди с второстепенной ролью в преступлении, как правило, заключают досудебное соглашение, дают признательные показания. Сбор доказательств иногда просто идеален, и доказательная база идеальная.

Но вот почему-то у нас по некоторым делам, где выносились оправдательные приговоры, почти все из них заведомо подгонялись под оправдательный приговор. Почему это происходит? Наверное, потому что фактическое решение было принято в каких-то кабинетах.

 

О серых схемах

– Я слышу какие-то сходные моменты по поводу возбуждения дела в нашей Адвокатской палате Республики Башкортостан. На протяжении этих двух лет были какие-то резкие высказывания всех сторон. Тем не менее все-таки процесс шел больше под сукном. Очень многих депутатов и общественность удивило последнее высказывание господина Юмадилова, где он резко обратился к руководителю СК по Республике Башкортостан Денису Чернятьеву. Потом было какое-то непонятное письмо на имя омбудсмена по поводу защиты. Как сейчас развиваются события?

– Я не знаю достоверно, как развиваются события. Но я уверен, что это дело дойдет до суда, обвинение будет предъявлено, может быть, оно уже предъявлено. Очень многих удивила, конечно, ситуация в Госсобрании РБ, но я считаю, что в сложившейся ситуации виновны сотрудники следственного комитета. Почему вы за два года довели ситуацию до того, что человек, который, по моему мнению, давно должен находиться в изоляторе вместе со своей семьей, дерзит целому генералу следственного комитета, пользуясь своим статусом депутата. Кстати, Чернятьев правильно ответил: «А как вообще соотносятся те функции, которые у нас Заксобрание выполняет, с той темой, которую вы сейчас затронули?» В принципе, это типичный чиновник-карьерист-протекционист, который, по всей видимости, получил статус депутата только для того, чтобы двигать свои темы. И поэтому здесь ситуация достаточно простая. Почему-то два года следствие пытались завести в тупик. Я и мои соратники, нас буквально несколько человек, не дали этого сделать. Мы считаем, там просто откровенное обычное хищение. Судебно-следственная практика давно признает такие схемы хищением. Сейчас в Хабаровске признали виновным одного из топ-менеджеров «Роснефти». Причем схема у него далеко не такая однозначная и далеко не такая идеальная для квалификации, как хищение, как в нашем случае.

И очень печально, что дело идет так долго. Я очень расстраиваюсь из-за этого, потому что я планировал давно эту кампанию закончить, заняться другими вещами, но вот приходится ее контролировать.

– Мне вспомнились некоторые уголовные дела, которые как раз были опять же по ст. 285, 286 УК РФ (чиновничьи статьи), которые касались бывших ректоров, бывших глав администраций некоторых наших городов. Дела шли по 5-6 лет, по три круга судебных инстанций, возвращались обратно. А потом следствие просто уже в последней инстанции само прекращало дело за сроками давности…

– В зависимости опять же от части статьи.

– Вы не опасаетесь, что ситуация опять зеркально может повториться, что будет вменена в итоговом обвинительном заключении достаточно легкая статья? Уверен, что будет множество инстанций и возвратов. В итоге все это может кончиться «пшиком»?

– Этот вариант не пройдет хотя бы по той причине, что сроки давности еще даже не начали течь. Статья 204 УК РФ для чиновника, для государственного служащего 285, 286 статья, для коммерческой и некоммерческой организации – 201-я статья. Статью 201 мы прошли, то есть мы не дали дело направить в таком состоянии. Если бы дело было направлено в суд по статье 201 УК РФ, считай 285 для чиновника – «злоупотребление полномочиями». Там был бы, скорее всего, оправдательный приговор. Почему? Потому что решение, которое сейчас является предметом расследования, принималось коллегиально. Я не понимаю, для чего Юмадилов пошел на стадии следствия обжаловать по 125 статье УПК в суд возбуждение дела. Он нам этим очень сильно помог. Если бы он этого не сделал, скорее всего, дело бы направили в суд именно в таком состоянии, и ничего бы мы не добились. Но вот такие сюрпризы судьбы.

 

Статус адвоката: лучше не получать

– Я разговаривал недавно с одним юристом, который в прошлом имел статус адвоката, и он просто говорит: «А я не хочу ничего продлевать, не хочу никаких взносов вносить, потому что мне это не нужно, я не вижу смысла в этом взаимодействии, поскольку, если я захочу качественно человека защитить, мне достаточно будет статуса просто юриста практикующего и так далее, мне это уже не нужно». Видимо, если уже юристы и адвокаты доходят до такого состояния, значит, не все в порядке в этой сфере?

– Абсолютно согласен, и плюс не стоит забывать, что у нас с 1 марта вступили в действие изменения в федеральный закон об адвокатской деятельности. Теперь адвокат в случае прекращения статуса больше не сможет быть судебным представителем ни в арбитражном суде, ни в гражданском суде. Поэтому мой совет молодежи: если вы хотите качественно оказывать услугу, бороться, драться за своего доверителя и за правду, не получайте статус адвоката. Открывайте юридическую фирму или регистрируйтесь индивидуальным предпринимателем. Кстати, я индивидуальный предприниматель, 6% налог.

– А что делать по уголовным делам? Там же все равно требуется уже профессиональный адвокат?

– Я уже говорил о том, что я сотрудничаю с адвокатами, а кроме того, в 90% случаев, особенно в серьезных делах, судьба решается не на судебном процессе.

 

Совет от юриста

– Мы опять возвращаемся в начало нашей беседы о деградации всей системы, к сожалению. Что простому обывателю, простому бизнесмену, попавшему в трудную жизненную ситуацию, вы бы хотели пожелать? Что бы вы пожелали молодым коллегам?

– Пара случаев мне вспоминается из моей практики. На меня некоторые мои подзащитные очень серьезное впечатление произвели. Я очень многому от них научился, и в принципе, за исключением каких-то процессуальных тонкостей, люди сами способны вести свою защиту. У них нет закоренелости, у них нет этих штампов и предрассудков, как у адвокатов. У них нет вот этого отвратительного канцеляризма в речи и в письме. И мы в команде работали, и я многому от них научился, в том числе простому письму, и поэтому совет многим простым людям, обывателям и чиновникам, и бизнесменам: вникайте в ситуацию сами, подвергайте сомнению все, что вам говорит юрист или адвокат. Читайте судебную практику. Очень часто бывает так, что, если подзащитный видит, что адвокат логически невыверенную позицию выстраивает, это так и есть. Если вы не понимаете то, что пишет адвокат, его не поймет никто, и суд с прокурором тоже.

 

 

Следите за нашими новостями в удобном формате - Перейти в Дзен , а также в Telegram «Однажды в Башкирии», где еще больше важного о людях, событиях, явлениях..
ПОДЕЛИТЬСЯ






важное