Всех пугают такие слова, как ДЦП, аутизм, эпилепсия, синдром и редкие неврологические заболевания. Поэтому каждая молодая мама сразу после рождения ребенка спешит записаться к детскому неврологу, надеясь услышать от него заветные слова: «У вас все хорошо». Но на прием к детскому неврологу, как и к любому другому узкому специалисту, попасть не так-то просто. Об этих и других проблемах мы поговорим с заведующим неврологическим отделением РДКБ Эльзаром Галлямовым. Детская неврология и материнские страхи. Оправданы ли они? Для начала Эльзар Мусович объясняет нам разницу между невропатологом и неврологом, поскольку многие до сих пор путают эти понятия. Как оказалось, профессии «невропатолог» больше нет. Неврологические заболевания сейчас лечат и изучают только врачи-неврологи. – Эльзар Мусович, почему в Башкирии сложно записаться к неврологу? Моя сестра приезжала в РДКБ, на платный прием, потому что в районе невролога нет. – Скажу, что в самой Уфе таких проблем нет. Здесь неврологи – самые доступные врачи. А что касается районов, то да, проблема с записью к специалисту существует именно там. Все очень непросто. На местах ставки все заняты, но по факту создается ощущение, что врача нет. Так бывает, когда человек не занимается своим делом, когда он и врач-физиотерапевт, и начмед по родовспоможению, одновременно и взрослый, и детский невролог, когда на нем военкомат, медосмотры и много чего еще. Конечно, складывается впечатление, что врача нет, хотя на самом деле он есть как физическое лицо. – То есть кадровые проблемы – системные? – Глобальная проблема – урбанизация. В городе и деревне разные условия. О том, что деревня – это совсем неплохо, кадры понимают только тогда, когда обзаводятся семьей. А до этого стремятся к комфорту и удобству, которые дает город. И условия работы врача в городе и деревне – разные. – Какие люди идут в неврологи? – Наверное, те, кто не ищет простых путей. Медицина – это такая вещь... Когда человек получает диплом, он должен знать свою специальность. Это в других областях можно купить диплом, а потом что-то наработать в своей профессии. Здесь ты обязан сразу обладать знаниями, умениями, квалификацией, чтобы заниматься врачебной деятельностью. Я еще ни разу не встречал человека, который купил диплом медика и работал по специальности, то есть занимался врачебной деятельностью. Корень зла башкирской медицины – ее вуз – И все же говорят, что медики покупают дипломы. Да и вообще, проблема с качеством образования в БГМУ... – Не думаю, чтобы студент выходил из университета с дипломом и надписью: «Осторожно, специалист!». Те, кто поступает в медицинский платно, без желания и рвения, почти сразу уходят. Да, в образовании медиков есть такая проблема: количество коммерческих мест увеличивают, а количество бюджетных уменьшают. Но она немного решается тем, что человек поступает по ЕГЭ. А значит, если у него есть знания, он все равно поступит. ЕГЭ ведь тяжело купить. То есть на бюджет проходят те, кто действительно может работать врачом. – Многие идут в частную медицину. Говорят, что там больше платят… – Частные клиники используют врачей как кур, несущих золотые яйца. Я работал во многих коммерческих центрах, и везде подход разный. Но повсеместно из специалиста выжимают все соки, чтобы заработать на нем деньги. Они и по зарплате обманывают врачей, там вообще много нюансов. По записи пациентов тоже все не в пользу врача. Например, приходит в «Мать и дитя» человек. Когда я работал там, прием стоил, грубо говоря, 1 500 рублей. Врач из них получает 200 рублей, а на тебя люди смотрят, как будто тебе 1 500 заплатили. А 200 рублей – это даже меньше, чем в госучреждении, где на платных услугах врач получает около 400-500 рублей за пациента. – Когда государственный врач успевает вести платные приемы? – По законодательству врач ведет прием вне рабочее время либо после очереди. Конечно, в коммерческом удобнее: на конкретное время записали пациента – он пришел. А по программе Госгарантий госучреждение и не заинтересовано зарабатывать деньги, поэтому мы бесплатно стараемся всех посмотреть. Люди из районов последние деньги собирают, чтобы сюда приехать, зачем их вынуждать еще платить. – Есть ли сегодня уважение к профессии врача? – Врачей всегда мало уважали. Врачебные ошибки и раньше были, их не стало больше. Главная же проблема сейчас – усилился негатив по отношению к врачам. Фон создают и СМИ – из мухи слона раздувают. Это имеет под собой какую-то почву, и народ требует от врачей больше, чем они могут дать. Ну и люди больше жалуются – не только на врачей, а вообще везде и всюду. А врач… Он такой же человек, как и все, с такими же слабостями. Нас не надо идеализировать. Обычный человек, просто работает врачом. – Мне все равно кажется, что врачи – особенные люди. Говорят, что врачи иногда могут и добрым словом вылечить. – Вынуждены в последнее время добрым словом лечить, потому что лекарств нет. Лекарственное обеспечение в госучреждениях совсем слабое, естественно, больше словом лечишь. Советом каким-то. – Как действует доброе слово? – У пациента есть тревожный страх, когда он идет к врачу. Как врач объясняешь человеку популярно, что и как, что все не так страшно и опасно. После этого он, естественно, уже не так относится к своему заболеванию. Отношение человека к болезни меняешь, и он быстрее идет на поправку. – Что бы вы сказали о современном отношении матерей к детям? – Отношение матери к ребенку надо менять. Бывает, приходит обеспеченная мама и ничего не знает о своем ребенке. Была даже многодетная мать, которая детей по именам не знает, няне звонит, спрашивает, как самочувствие у этого, как у того. У некоторых состоятельных дам даже водитель, который возит ребенка в школу, больше знает о нем, чем она сама. Такие считают, что все нормально, ты советы даешь. Хорошо, если прислушаются, а часто и нет. Малообеспеченные мамы тоже постоянно на работе и не видят детей – им ведь еще дома по хозяйству надо успеть. Конечно, ребенком надо заниматься, хотя бы разговаривать, чтобы он не рос как сорная трава. Но как это сделать и не развить чувство вины у матери? Я и сам переживаю, что не успеваю пообщаться со своими детьми. Наверное, надо стараться больше свободного времени уделять детям. – Сейчас в роддомах особое внимание уделяют гипоксии плода. Считается, что это влияет на развитие неврологических заболеваний. – Да, гипоксия оказывает отрицательное влияние на развитие нервной системы. Но кто в этом виноват? В городе кислорода и на улице не больше, там ведь выхлопные газы, углекислый газ. К этому всему добавить общее состояние здоровья людей, образ жизни, курение, алкоголизм. Еще есть такое видение, что люди низкой социальной прослойки рожают больше детей ради пособий. Маткапиал тот же – использовали его, а детей побросали. Зато бум рождаемости у необеспеченного населения. Популяция людей ухудшается, рождаемость среди маргинальных элементов, алкоголиков и наркоманов больше. – Это естественный отбор? Говорят, ученый БГМУ предлагал отключать 500-граммовых детей. – Нет, это неправильно. Сейчас стандарты изменялись, и 500-граммовых выхаживаем. Очень много таких. Да, у этих детей несовершенна нервная система, они дают частые судороги, повышенную возбудимость, анализаторы не развиты, незрелая кора головного мозга, соответственно, и все органы плохо работают. Им мы назначаем противосудорожную терапию. Дозревает ребенок в инкубаторе, а потом и по мере взросления. – Я не разбираюсь в неврологии. – Я сам не разбираюсь в неврологии. Там еще много нового, того, что нам неизвестно. Как-то думаешь по-одному, а потому приходит другое видение. С опытом я стал назначать меньше лекарств. Иногда стараешься без лекарств обойтись. Иногда отменяешь какие-то лекарства, и пациенту лучше становится. – А можете лечить без лекарств? – Маленьким детям гимнастика эффективна, но, если они рождаются маловесными, массаж рановато делать. Когда дозреет, можно массаж. У нас в стране широко применяется электролечение, а за границей почему-то не очень. Оно тоже эффективно, потому что физиотерапевтические методы воздействия на организм мобилизуют развитие, улучшают кровоснабжение – эффект действенный. Не все медикаменты могут похвастаться таким эффектом, тем более для детей вообще меньше лекарств произведено, в основном для взрослых. – Есть у врача указания не назначать тот или иной препарат? – Нет, мы обязаны назначать тот препарат, который подходит человеку. Другое дело, где они его достанут – покупают или государство обеспечивает. Есть такая проблема, что врач назначает препарат, но в страну приходит неоригинальный препарат. Дженерик дешевле, потому государство его и закупает. – Выросло количество неврологий? Если да, то с чем это связано? С экологией? – Я бы начал с уровня психических заболеваний. Он вырос, люди более напряженные. Сказывается ли это на неврологии, установить сложно. В детской практике много детей-аутистов. Раньше не было такого – их все равно стало больше, несмотря на то, что не выявляли. Причины до конца не установлены. Связывают и с иммунологическими процессами после прививок, и с нарушением диеты, и с отравлениями тяжелыми металлами. В последнее время точно стало больше онкологии, опухолей со стороны центральной нервной системы. Неврология изучает головной мозг и всю нервную систему. Головной мозг и спинной являются ЦНС. Все остальное – периферическая. Есть еще вегетативная НС, но она пока стоит особняком. И центральные, и периферические участвуют в системе. – Недавно в СМИ обсуждалась тема пересадки головы человека. Скажите, почему это невозможно? – Это нереально. Технологии, думаю, не позволят сделать это в ближайшие сто лет. Можно соединить сосуды, каждый нерв имеет и нервный пучок, и нервное волокно, и оболочку. Робот может перепаять это, но ведь надо каждый сосуд стенка в стенку, с учетом совместимости, которую трудно добиться. Нет, технологии не развиты для пересадки таких вещей. – Бывает сложно установить диагноз? – Любой диагноз установить сложно. Бывает долго. Вчера мальчика смотрел, уже три года причину выяснить не могут. А причина может быть в другом заболевании. Например в том, что родители сами ищут диагноз мальчику, потому что ему в армию скоро. Бывает сложно установить диагноз с мнительными родителями, врачи идут на поводу, тоже начинают искать то, чего нет. Это даже больше на синдром Мюнхгаузена похоже. Бывает, родители хотят, чтобы ребенок болел чем-то, и он действительно начинает этим болеть. Во многих семьях возникает конфликт между мужем и женой, и проблему бы искать там, а не у ребенка. Но у нас в стране психоанализ плохо развит, поэтому и проблем таких больше. – Говорите с друзьями о медицине? – Нет, почти никогда. – Есть какие-то забавные случаи, связанные с врачебной деятельностью? – Тут могу рассказать небольшую историю, которая приключилась с нами на одном из переездов Альшеевского района. Мы ездили на конференцию, читали там лекцию. Был УАЗик с тонированными окнами между водителем и пассажирами. Пока стояли на переезде, мы, три врача, вышли покурить. Один из нас решил взять шапку – хлопнул дверью. А водитель подумал, что все сели и уехал. Так мы и остались посреди дороги. Ночь, зима, один с шапкой, остальные без. Всю ночь добирались на попутках до ближайшего города. Да, конечно, свою работу мы любим (смеется – прим. ред.).
