Не хочу быть соучастником преступления. Продолжение интервью с бывшим руководителем ГКУ "Информационно-аналитический центр" Диларой Гундоровой. В первой части экс-чиновница рассказала о реализации национальных проектов в Башкирии, о распиле миллиардов, о том, кому достаются десятки миллиардов бюджетных рублей в результате заключения госконтрактов и в чьих интересах происходит передел "мусорного" рынка. Вы недавно в своем телеграм-канале выложили пост, в котором прозвучали конкретные обвинения… Это констатация фактов. Точнее, так скажу: я заявила о признаках преступлений. Все-таки обвинения предъявляют правоохранительные органы. А геноцид? Это не обвинения, это, наверное, самый плохой побочный эффект от работы информационно-аналитического центра, отчего тошнит. Когда информацией можно отравиться. Ковид, больницы переполнены. Приходит информация, что нет кислорода. Начали проверять: финансирование есть, Минздрав был залит деньгами, с такими вещами не шутят. А кислорода действительно нет. Как сейчас помню, была суббота, кислорода осталось на 1-2 дня. Люди умирают, буквально кислородные маски вырывают друг у друга. Что делать в субботу – звонить в крупные предприятия, где есть резервы. Обещают решить в понедельник, вторник. Но дорога каждая минута. Позвонили Умарпаше Ханалиеву, он был полномочным представителем Республики Башкортостан при президенте России в ранге вице-премьера. Он удивился: почему ему не сказали. Выяснилось, что Минобороны составляло списки, кому необходима помощь, где ситуация кризисная. Республика была оперативно включена в список, с понедельника по линии Минобороны пошли поставки кислорода. Я сама звонила в республиканское министерство промышленности и узнавала, почему оно не включается в работу и не решает проблему производства кислорода и поставок его в больницы. Они ответили: «Мы заключаем контракт на поставку кислорода из Казахстана». Для чего это делалось? Мне потом сказали, что я им две схемы обломила: там еще планировалось купить оборудование за космические цены. А минобороны нам поставило кислород бесплатно. Они, в Минпроме Башкирии, хотели деньги заработать? Да пусть зарабатывают. Но если бы кислород не пришел в Башкирию, сколько людей умерло бы? Это я и называю геноцидом. Зарабатывайте, воруйте, но когда вопрос касается жизни людей – это уже совсем другое. Фамилии можете назвать? Тогдашнее руководство министерства промышленности Республики Башкортостан. Правоохранители занимаются этой темой? Не знаю. Но знаю, что они в курсе. Некоторые пытаются обвинить меня в том, что я выношу сор из избы, нарушаю политес. Но из этой избы сор сам вываливается. А как гражданин Российской Федерации, видя признаки преступления, я обязана предупредить правоохранительные органы. Либо я становлюсь соучастником. Такова моя гражданская позиция. Говорили вам руководители республики: «Дилара Закуановна, прекратите выносить сор из избы, свои же люди!»? Если бы объяснили, мол, не нравишься ты нам, не хотим больше работать с тобой – это одна ситуация. Совсем другое дело, когда тайком ликвидируется не ими созданная структура (ГКУ, – прим. ред.). Боле того, на следующее мое место работы руководителю поступает звонок с требованием убрать всех и ликвидировать организацию. И так несколько раз до тех пор, пока я не создала собственную структуру (АНО, – прим. ред.). Это называется преследованием. Суды и жалобы в прокуратуру – все это складывается в мою пользу. Я профессионал, я очень хорошо знаю Башкортостан, я знаю, что мои компетенции востребованы, и я хочу работать здесь, в республике. У меня здесь семья, дети, я патриотка своей республики, я не хочу уезжать. Раньше, работая в ГКУ, я была связана контрактом и не выносила сор из избы. Сейчас, работая в своем АНО, я могу комментировать ситуацию, особенно те аспекты, в которых я разбираюсь, и то, что я знаю. Вас выдавливали и выдавливают. А пробовали использовать ваши родственные связи? Вы ведь родная сестра нынешнего министра финансов Башкортостана. Действительно, моя младшая сестренка занимает пост вице-премьера правительства РБ, министра финансов. Мы обе из Туймазов, окончили УГАТУ. Я окончила первый выпуск университета по специальности «Финансы и кредит». Лира (Игтисамова) двумя годами позже окончила обучение по направлению «Государственное и муниципальное управление». То, что я работала в госструктуре, это как приговор для меня, потому что по законодательству РБ и в силу внутренних традиций родственникам в периметре госвласти работать нельзя. Каким бы ты умным и красивым ни был, это не приветствуется. К тому же мы еще и внешне очень похожи. Логично, что когда я оказалась в периметре госвласти, некоторые так и думали: сейчас я подружусь с сестрой, и жизнь будет как в шоколаде. Наивно и ошибочно при этом полагая, что Минфин распределяет деньги, из-под стола их раздавая направо и налево. Я глубоко сочувствую тем, у кого есть родственники на руководящих постах в госвласти. Потому что все считают, что через тебя можно получить билет в рай. Что просили? Когда мы начали работать с Нацпроектами, у нас выплыла компания «Мегастроймонтаж», принадлежащая вероятной сестре Латыпова, того самого из «Дортрансастрой» (сам Латыпов указанную родственную .связь опровергает, прим. ред.). Фирма засветилась грязно. Было принято решение остановить платежи. На меня вышел министр строительства и спросил: «Что мы должны сделать, чтобы снять блокировку счетов?» Это было завуалированное, но конкретное предложение взятки. Я ответила: «Ничего нельзя сделать. Объясните «Мегастрою», что надо строить». Развернулась и ушла. Потом сестренка звонит и спрашивает, есть ли контакты в правоохранительных органах. Потому что уже в казначейство начали звонить из определенных кабинетов определенных силовых ведомств с требованием возобновить платежи. Звонили серьезные люди – начальник финансового управления. Я звоню замминистра правоохранительной структуры. Ну, мы уж поняли, о какой правоохранительной структуре идет речь. Звоню Москвитину (экс-замначальника полиции по оперативной работе МВД по РБ, осужден за взятки на 11 лет строгого режима, – прим. ред.), говорю, мол, у тебя такая история. Он сказал: понял, разберусь. Напряженность была снята, отстали. Какая самая большая сумма, которую вам предлагали? Не знаю, не говорят же. Я принципиально не беру. Я им говорю, мол, как вы себе это представляете – на карту скинете что ли? Или предлагают маленький домик в Испании. Ну, а как его зарегистрировать? Хорошо, если у меня отпуск две недели, не больше. Зачем мне этот домик в Испании на одну неделю в году? Я сплю на одной кровати, ем один ужин. Если мне предложат десять ужинов, я все равно съем один. Зарплата на руководящих должностях в госорганах, я не говорю о специалистах, достаточна для того, чтобы чувствовать себя очень хорошо. Поэтому взятка в миллион, десять – не нужна. А с миллиардом – что с ним делать? Такова моя позиция. Да, через меня пытались донести информацию до министерства финансов. Особенно районы этим любили грешить. Последние полтора года я не общаюсь с сестрой – это личное. У нее своя жизнь, своя работа, огромная ответственность, я это понимаю, как никто другой. Вы не берете взяток и не боитесь называть фамилии, говоря о «признаках преступлений». Вы когда ходите – оглядываетесь? Вопрос безопасности актуален? Актуален. Охраны у меня нет, да и нет желания нанимать, потому что охрана прежде спасет себя саму, а не тебя. Я не люблю наводить панику, я доверяю профессионалам. Были вопросы: стоит ли мне опасаться? На эти вопросы правоохранительные органы мне ответили: риск высокий. Давайте откровенно. Назаров – ни политика, ни экономика, ни бизнес. Я лично знаю, за какими делами он стоит. Вы не опасаетесь в таких формулировках говорить? Какие ваши доказательства? Поздно пить боржоми. А доказательства всегда есть – я не с чужих слов говорю. Я сама участник определенных событий. Я наблюдаю людей как минимум с 2004-2005 года, и я понимаю, на что они способны. Поэтому, принимая решение работать в этом направлении, в каком-то смысле даже в правоохранительном направлении, я прекрасно понимаю, с какими рисками я связываюсь. От этого мне тошно, от того, что испоганили мою профессию, госслужба – это тоже моя профессия. И в ней не должно быть криминала. Вот Назаров – он кто по профессии, какой он институт окончил? Никакой. Никто не знает. Вот Радий Фаритович окончил юридический, мы регулярно видим фотографии с института, со стройотрядов. А этот? Может быть, он конторский, поэтому про него ничего не известно? Никакой он не конторский. Зачем он там, в правительстве? У меня есть мои личные сведения о том, что угроза в отношении меня есть, и она реальна. Мои ребята меня предупреждают быть аккуратной. Это дурацкое «будь аккуратнее» я слышу через день. Угрозы – давно уже никто напрямую не угрожает. Пока меня пытаются экономическими методами выжить с территории Башкортостана. Мне говорят: уезжай в Москву. Нет. Я здесь хочу. Я знаю эту историю. Я подожду, когда они уедут. Если говорить в целом о правительстве, то складывается впечатление, что единственным профессиональным ведомством всегда было и остается министерство финансов. И неважно, под чьим конкретно руководством – имеется в виду, прежде всего, высокопрофессиональная работа специалистов. Финансы – это самое главное. Мы можем сколько угодно рассуждать о зависимости или независимости регионов и муниципалитетов, но финансы и бюджет – это абсолютно четко вертикально-интегрированная система. Деньги любят счет. Поэтому Министерство финансов РБ – это очень консервативный институт. Каждый свой кадр они растят чуть ли не с младенчества. Там есть специалисты, которые работают по 30-40 лет. В министерстве невозможно занять никакую хоть сколь руководящую должность, пока ты не отработал минимум 5-10 лет. Министра финансов согласовывает Москва. Ты можешь быть хоть самым лучшим и близким другом руководства региона, если федеральный Минфин не понимает, кого предлагают на согласование, кандидатуру не согласуют. В этой сфере профессионализм прежде всего. Глава субъекта, конечно, формально имеет право назначать кого попало и приказывать министру финансов все что угодно, но тогда это может грозить катастрофой. Министерство финансов Башкортостана – это традиционно региональное ведомство, уважаемое «старшим» федеральным министерством. Не каждое ведомство, министерство может этим похвастаться. И вообще, не у каждого министерства есть свое «командирское» министерство в Москве. Про нашего «командира» поговорим, точнее, продолжим. Премьер-министр Назаров – зачем ему премьерская должность? Правильный вопрос, и у меня есть несколько ответов. Первый: я уже говорила – каким бы ты ни был олигархом, но сойдя с самолета, ковровой дорожкой будут встречать не тебя, а чиновника, даже мелкого. А ты, олигарх, будешь где-то в пятом ряду. Это испытание славой. Второе. Эта информация пришла сразу, и вы думаете, никто не сигнализировал о том, что эта кандидатура, мягко говоря, не подходит для нашего субъекта? И насколько я знаю, силовики его так и не согласовали. А кто пробил-то в итоге? Руководитель субъекта федерации, хоть и по согласованию, но ответственность на нем, ему потом с ним и работать. Так в итоге зачем это ему нужно? Личная информация: условно говоря, решать вопросы пацанов по тем нацпроектам, реализация которых запланирована в республике. Авансовые платежи, условно говоря, ушли куда-то, а вопросы надо снимать. Такая информация поступила почти сразу. То есть его поставили решать вопросы? Ну, логично: деньги освоены, объекты не построены – вопросы возникают, строители возмущаются. Собственно, мы потом все это и зафиксировали. Потом возникли и более внимательные вопросы. Потом и энергетику я пыталась с ними обсуждать. Но нет: когда ты даешь четкое решение, а идет ответ наоборот… И он (Назаров) мне задавал вопросы: ваши цели, Дилара Закуановна? Я не могу объяснить человеку, что родину хоть иногда надо любить. Еще раз и конкретно: что он там делает в своем кабинете? Зарабатывает, обеспечивает интересы федеральных структур. Зарабатывает не только он, зарабатывают около-структуры, которым нужны свои лоббистские силы. «Гранель» процветает, «Аструм» процветает (компании, которые связывают с премьер-министром А. Г. Назаровым, – прим. ред.). Возможно, решает проблемы, потому что теперь он власть и имеет право правоохранительным структурам в силу должности указывать. И его не имеют права игнорировать. Правоохранители же подчиняются, прежде всего, федералам. Эти правила были несколько изменены еще в бытность главы Хамитова, когда руководство правоохранительных структур ориентировали, в том числе на главу, на первых лиц. И обязали их выстроить работу с местными властями. Разного рода справки, в том числе от ФСБ, кладутся на стол, в том числе главы региона. Это стандартный протокол работы.«Министры не взяточники – они бедолаги» Назаров сможет стать главой Башкортостана? Вероятность этого нулевая по одной маленькой причине: инстинкт безопасности у Кремля, я надеюсь, работает. Кремль тоже не всегда адекватные решения принимает и в экономике, и в менеджменте, и в кадрах. Почему здесь не могут ошибиться? Давайте сделаем все, чтобы этого не произошло. Мне тоже казалось, что такие люди не смогут занять должность премьер-министра республики. Извините за пафос, но вы мне в душу плюнули: я всю жизнь считала, что надо зарабатывать «красивую» анкету, правильно трудиться, чтобы занять такую должность. Я уважаю всех предыдущих премьер-министров. Но их сравняли с землей. Я очень хочу, чтобы у Республики Башкортостан был адекватный глава и адекватный премьер, который будет развивать республику. Я хочу, чтобы они были профессионалами. Я хочу, чтобы они понимали, какие решения принимают, чтобы у них не было задачи, условно говоря, отжать бабло и убежать в Москву. В следующем году у нас выборы, и будет приниматься решение: Радий Фаритович идет у нас на следующий срок вместе со своим напарником, либо не идет. А любые выборы – это деньги. Я прекрасно понимаю, сейчас начнется огромная рулетка под названием «Выборы». Ну это же не секрет, что у нас «крупняк» (крупный бизнес, – прим. ред.) скидывается на выборы. Вот сейчас включится «доильный аппарат». Хабиров пойдет на второй срок? Ситуация сложилась непредсказуемая. Для сведения, люди сделают выводы. Знаете, когда мы впервые приехали в «Росфинмониторинг», начали рассказывать, что на что влияет, нам сказали: девочки, мол, остановитесь, никого это не интересует. Мы говорим: «В смысле?» Нам говорят: «Нам интересно одно – есть ли риск». И риск один – есть ли в субъекте социальный эффект в виде бунта, или в «Багдаде все спокойно». По крупному счету в Москве и в Кремле взвешивается это. А как уж решаются эти вопросы – это внутренние дела главы. Тишина должна быть в библиотеке. Народ должен быть сыт, доволен и не бунтовать. Звучит примитивно, но примерно это так. Если этот риск возрастает до того, что ставится под сомнение эффективность федеральных властей, включается счетчик обратного времени: если ты не разрулишь ситуацию, тебя снимут. Сейчас этот счетчик во всю тикает. Башкиры – мирный ленивый народ. А мы про митинги слышим чуть ли не каждую неделю. Это до чего вы довели ленивых людей, что они пошли на улицы. Мне стыдно, и мне этого не надо. Я не хочу 1990-х, у меня дети, я хочу, чтобы они спокойно ходили по улицам. Так, какой прогноз? Я знаю, сколько людей направили справки в Москву, я знаю, какие материалы лежат в Москве. Я знаю, что даже очень спокойные люди делают все, чтобы этих людей здесь не было. Я просто жду, честно говорю. Это может случиться завтра, может случиться после завтра. Объективно говоря, скорее всего, выборы в Курултай мы проведем, а дальше война-план покажет. Если не Хабиров, то кто? Я думала, мы упали на дно, но снизу постучали. Я боюсь, что это будет фигура, чуждая республике. Все-таки это должен быть человек, в первую очередь, из республики. Человек профессиональный. Мы знаем много людей. Но кому, в какую сделку, с кем пришлось вступить в этой кулуарной кремлевской борьбе, я не знаю. Для меня, могу сказать, это кто угодно, главное, чтобы этот человек был готов слышать. А я встану рядом, и весь мой профессионализм, профессионализм моей команды будет обеспечивать как страховочный механизм новые лица. Нам надо будет друг другу поверить, и мы все сделаем сами. У нас люди умные. По ресурсной базе Башкортостан – уникальный регион: 7 категорий земель, широчайшая промышленная база. Мы не сможем даже из соседнего региона никого взять, они устроены проще. У нас сложное хозяйство. Скорее, Башкортостан является поставщиком кадров – куда угодно, но не обратно. Наверное, не поставщики кадров, а кадры просто бегут отсюда? В последнее время – да. В последние года два много ребят, которых я знаю, окончательно разочаровались и уехали отсюда. Они пытались с ним работать. Но комментарий у них единственный такой: «Я что, дурак, сесть должен?». Посмотрите последние назначения. Минстрой – Ридаль Саетов. А чего ты хотел, у меня один вопрос. Что, там подписывать не надо? Конечно, ты побежишь. Здоровый мужик – он прекрасно понимает, он не готов в тюрьму – семья, дети. Нельзя сажать людей (на должность, – прим. ред.), когда ты четко понимаешь – летишь на подпись. Министры сегодня – они уже не взяточники, они бедолаги. Они даже от должности не могут отказаться: кому они на воле нужны, они вряд ли устроятся в какую-нибудь организацию, не смогут работать, это профессиональная деформация. Но проблема еще и в том, что и отказаться от подписи он не может, иначе – увольнение. А «вечный» замминистра строительства Артем Ковшов – может быть, он все время в «замах», потому что хитрый и не хочет становиться на должность министра, где потребуется подписывать все, что потребуют? У нас с Артемом хорошие отношения еще с тех пор, как он был главным архитектором у Саттарова. Умный парень. Это в Уфимском районе? Да. «Миловский парк», и вот это вот все. Да не было его там, про «Миловский парк» расскажу. Ну, как не было? Прокуратура говорит: ходил на оперативки к своему брату, который был одним из застройщиков «Миловского парка». Немного все было не так. Он умница парень. Редкий кадр, я почему таких люблю, потому что земельщиков у нас реально мало. Хороший специалист, быстрый, шустрый. Попал в ротациях на замминистра, достоин стать министром. Министр строительства – это тот человек, который подписывает. Мы общались с Артемом, и он говорил, что, мол, мне бы уйти в какой-нибудь район, верните меня в район с этого Минстроя. Может быть, конечно, сейчас другие планы. Но как специалист он прекрасно понимает сферу и меру ответственности. Он прекрасный специалист, но для меня он мальчик – ему еще опыта полевой игры набраться. Он еще не в состоянии принимать решения, за которые придется отвечать. Как в целом вы оцениваете отрасль строительства в Уфе. Не сильно уродуют город строители? Я сама когда-то работала в строительном бизнесе, неплохо его знаю, игроков лично знаю, помню. Но есть проблема – в Уфе закончилась земля. Поэтому дома буквально «втыкают» в каждое пустое место во дворе? Уфа – это 77 тысяч гектаров интересной конфигурации. Согласно старым документам, 21 тысяча гектаров – городские леса, запрещенная для жилищного строительства территория. Там можно строить только социальные и рекреационные объекты. Еще одна проблема – междуречье. Уфа расположена на высокой точке между двумя реками. Чтобы Уфе шагнуть за реку, требовались мостовые переходы. В советское время был проект, согласно которому рассматривались 5-7 мостовых переходов с формированием второго кольца по аналогии с МКАД с тем, чтобы тяжелая техника не заходила в город, а объезжала по объездным дорогам на трассы М-5 и М-7. Такая была идея. Павел Рюрикович (Качкаев, экс-глава администрации Уфы, – прим. ред.) был категорическим противником развития Уфы за реку. Его позиция была понятна: как только Уфа выйдет за реку, все туда и уедут, потому что все хотят жить в частных домах. Частично он оказался прав – Нагаево тому свидетельство. Соответственно, были опасения, что упадет стоимость квадратного метра жилья. Был создан определенный, скажем так, дефицит земель. Генплан несложно нарисовать, как видит художник, процедуру плюс-минус соблюсти. Строить в городе – дорого, «самолетные» цены. И мы израсходовали практически весь внутригородской (внезеленый) лимит: земли в городе реально нет. Отсюда и высотность такая появилась, против которой в свое время выступали пожарные, говорили, нет у нас таких вышек – тушить пожары. Инфраструктуры не было, чтобы принимать, извиняюсь, столько дерьма или закачивать воду на такую высоту. Это же сети необходимо прокладывать, это дорого. В 2011 году мы вместе с Росимуществом организовали комиссию по организации взаимодействия в сфере земельно-имущественных отношений. Была проведена колоссальная работа по обнаружению на территории Уфы огромных площадей земель в федеральной собственности. Я тогда, помню, чуть ли не на жизнь, а на смерть велся баттл с Хамитовым на этот счет. Однако Российская Федерация доказала свои права на свои земли. Это треть. Да. Ну вот, смотрите, Кузнецовский затон полностью входил в эту территорию. И если федералы придут за своим… А за своим они приходят всегда. И когда жителям Кузнецовского затона и Нагаево пора уже собирать пожитки и переезжать куда-то в другое место, потому что придут федералы и начнут все сносить? Давайте вместе инициируем этот процесс! У меня есть номера всех этих свидетельств права собственности Российской Федерации. У меня есть документы. В свое время ставилась задача передачи земли Российской Федерации в собственность региональную или муниципальную, чтобы «расшить» эти уже фактически свершившиеся «хулиганства». В свое время эта работа не была проделана. Сейчас я понимаю, что строить ничего нельзя, пока эти вопросы не «расшиты», эти вопросы с Российской Федерацией. Их надо «расшивать». Генплан, не генплан – пока результата нет. Сама я планирую этой работой заняться. Это очень сложный вопрос. А вообще – надо «шагать» за реку, и тогда возникнут новые территории под освоение. И все-таки, какова вероятность того, что эти «нерасшитые» вопросы, связанные с федеральной собственностью на землю, коснутся простых уфимцев? Были суды, были прецеденты. Из последнего. Вы в курсе, что с территории «Парка лесоводов» и «Лимонария» снимается статус лесного фонда? Строить там будут? Да. До свидания, наш «Парк лесоводов». А напротив, где ВДНХ, «Ак-Йорт», там же тоже что-то строится Там нельзя было строить. Я знаю эту землю. Это ровно про ту же историю, про того министра: кто меня спросит через 40 лет? Лично для меня, для простого жителя Уфы, это ужасно. Я могу сказать, когда сюда придет Российская Федерация – когда обрушится какой-нибудь дом, например, когда поплывут грунты. Видимо, должна произойти какая-то катастрофа, трагедия. Ведь зеленые насаждения существуют не просто так: они держат склоны. Вернемся к характеристике кадров республиканского правительства. Алан Марзаев. Алан Викторович Марзаев в публичном поле появился в должности министра транспорта. До этого он год уже работал советником главы РБ. Мы познакомились лично, когда он был в Минтрансе. Я тогда занималась ПГС и незаконной добычей полезных ископаемых, вырабатывали тогда механику работы. Через год его перебросили на ЖКХ. Почему происходит такая быстрая переброска? Здесь все очень просто: Алан Викторович – личный друг главы. Как мне говорили, он – «единственный человек с яйцами, и глава ему верит». У главы есть такое дурацкое выражение: «Я ему верю». Алану Викторовичу он доверяет. Никому другому он не доверяет, и поэтому, видимо, он бросает его (Марзаева) на те секторы, где ему тяжело. И насколько это эффективно для тех секторов? А он нигде не работал. Для меня работа – это вот министр пришел, и его автоматически нет 2-3 месяца. Потому что пока ему оформят цифровую подпись, пока ему оформят печать. Пока он выучит кнопки на своем компьютере – это, поверьте, для них отдельный мир – никто из них этого не умеет. Потом он найдет себе водителя, секретаршу, половину друзей устроит. Проходит 9 месяцев. После этого он берет все это хозяйство в руки и понимает: «Ё-мое! Чего я здесь забыл – перебросьте меня на другой сектор!». И на этом все заканчивается. Человек год просидел в Минстрое, год просидел МинЖКХ – прикольно, но его там не было. Он, конечно, принимал участие в очистке Уфы от снега, когда проблема была. Я в этом отношении его люблю: «Я же поручил – почему они не делают? Ну, почему?». Поручить – мало. Необходимо наблюдать за тем, чтобы поручение было исполнено. Необходимо понимать, что много чего придется делать вручную. Это ведь и есть работа министра. Любого начальника. Ну, вот не все министры об этом знают. Он активно включился в работу министра транспорта, помог зайти на «Башавтотранс». Многие нюансы работы «Башавтотранса» без него я бы не узнала. И он реально хотел разобраться. Но когда лезешь в глубину, не всегда готовность разобраться остается. Личный друг – тоже хорошая работа. Можно, скажу одну вещь? У меня после встречи с главой (Радием Хабировым, – прим.ред.) была одна интересная беседа. Меня просто вытащили доверенные люди главы и чуть ли не обматюкали, говоря при этом: «Ты чего несешь? Как ты себя ведешь? Ты что, не понимаешь – ты подставляешь сестренку. Ты что, не понимаешь, что республикой правят друзья и любовницы?» Я посмотрела на этих его друзей и приятелей и сказала, что в друзья я не напрашиваюсь, а в любовницы уже по возрасту не прохожу. И добавила, что мне с ними там нечего делать, и места там для меня нет. Пожалуй, это ответ на все предыдущие вопросы. Про любовниц: какие нравы царят на Тукаева (Дом Правительства РБ, – прим. ред.) и на разных турбазах? В своем клипе иностранный агент Мурзагулов* и так все снял и показал. Все есть, и есть очень тошные факты. Есть информация о всякого рода насилии. Даже так? Кто знает, тот прекрасно понимает, о чем я говорю. И правоохранительные органы про это знают – я с ними разговаривала. И я поняла, что, видя этих людей, я никогда не смогу сказать им: «Здравствуйте», я не смогу подать им руку. Из-за вашей откровенности вы не опасаетесь за то, что проблемы возникнут у вашей сестренки? Она взрослый человек. Я убеждена: помогать в этой жизни нужно только детям и реально беспомощным людям, которые не могут себя защитить. По достижении 18 лет человек полностью принимает ответственность за свою жизнь. Пока мы не научимся отвечать за свои слова и действия, в том числе я, мы не достигнем ничего. К иноагенту Мурзагулову*. Он говорил о нравах, применительно к Кремлю. А у нас? Я видела клип, который он снял в Белом доме. Этот клип все видели, там, вроде бы, ничего такого. Казалось бы, что ничего такого. Но эти все нравы распространяются на нашу территорию, на нашу власть. У нас все это есть. Увы и ах. Моей сестренке давали совет: никогда даже случайным образом не оказаться на тех мероприятиях, на которых они находятся. Максимально избегать всяких контактов вне профессионального поля. Принципиально: никаких форумов, никаких этих странных концертов, никуда. Странных концертов? Мне жаловались про этот праздник в честь башкирских лошадей («Башкирская лошадь», – прим. ред.). Проблем больше нет, как с одного района лошадей и 90 ряженых всадников привезти в Баймак, чтобы показать, какие мы великие конезаводчики. А зачем этот цирк устраивать? Пиар. Медийная цитируемость, причем любая. Нужно быть профессионалом. Как вы поймете, что вы делаете что-то не так, если вы в этом не разбираетесь, и когда некому подсказать? Ему, извините за выражение, настолько лижут жопу, что он сам во все это верить начинает. Подхалимаж там очень серьезный. Мой муж как-то услышал, как я с кем-то разговариваю по телефону. И спрашивает: «И они тебе верят?» Я отвечаю: «Даже не сомневайся». Глава очень хочет, чтобы его любили башкортостанцы. Кстати, не знаю, в курсе вы или нет. Оперативка в правительстве по понедельникам. Накануне или с утра Назаров (премьер-министр) проводит репетицию оперативки, где рассказывает, что можно и что нельзя говорить главе. Это правда. Я не шучу. Я не могу в это поверить. А почему никто запись не сделал, не слил? Жить хотят. У этих людей шансов быть востребованными где-то еще, кроме госслужбы, нет, их больше никуда на работу не возьмут. У них жопа прирастает к креслу, а не совесть. Это известный страх госслужащего: оказаться в периметре свободной жизни. Мало кто находит себя. Я знаю людей, которые потом годами не могут себя найти в свободной жизни. Спасибо за очень интересную беседу, в ходе которой мы узнали много того, о чем даже не подозревали. Люди не знают, как устроена кухня «Белого дома», госслужбы. Я думаю, что, разобравшись, как принимаются решения, люди начнут правильнее рассуждать, условно говоря, о своих бытовых проблемах: кто виноват и что делать. * Ростислав Мурзагулов – Минюстом РФ признан иностранным агентом. Тайны башкирского двора и распил миллиардов: откровения экс-чиновницы В Башкирии "золотой гаишник" пойдет под суд за 55 эпизодов взятки В Башкирии коррупционное дело мэра города нашло еще одного обвиняемого В Уфе суд вынес приговор экс-сотруднику "Башавтотранса", обвиняемому в коррупции
