Трагедия в Казани вызвала множество вопросов, касающихся эмоционального состояния современных подростков, равнодушия общества, недостатков воспитания. Как не пропустить начинающийся психоз у близкого человека, почему прохожие не сообщили в службу спасения, увидев подростка с оружием на улице? Следует ли родителям Ильназа Галявиева сейчас выступить с публичным заявлением? С этими вопросами мы обратились к декану факультета психологии Башгосуниверситета Ирине Хох, и заодно попросили ее дать рекомендации выпускникам школ и их родителям, как пережить ЕГЭ и не сойти с ума. «Такое предотвратить невозможно» – Ирина Рудольфовна, на данный момент более или менее известна информация о 19-летнем «казанском стрелке» Ильназе Галявиеве. В СМИ писали, что с 2017 года он стоял на учете в поликлинике с диагнозом «энцефалопатия» (поражение мозговой ткани). Могло ли это заболевание спровоцировать такое поведение? Стоит ли сейчас родителям, у которых дети с таким же диагнозом, предпринять какие-то меры, бежать к психологу? – В данном случае надо говорить о комплексной проблеме. У человека множество психологических нюансов слились в один большой комок. Это и одиночество, и ссора с родителями, и буллинг. Постепенно сработал накопительный эффект, проявилось озлобленность на всех. То ли бог, то ли монстр. Это всё сыграло свою роль. Поэтому неважно, кто цель, он свою ненависть излил. Очевидно, что действия его были управляемыми. Мы не можем говорить об аффекте. Слишком много было переключений с одного действия на другое. Передергивал затвор ружья, стучал в разные классы, взрывчатые вещества остались у него дома. Это было абсолютно преднамеренное действие. School shooting (в пер. с англ. «школьная стрельба»), или нападение на образовательную организацию – это расширенный суицид. То есть человек шел в учебное заведение убивать и быть убитым. Он понимал, что при захвате его могут убить, что самодельные взрывчатые вещества могут взорваться рядом с ним. Настолько для него жизнь и все окружающие были ненавистны. Это, конечно, и преступник, и жертва. При этом я его ничуть не оправдываю. Мы, к сожалению, не можем гарантировать, что таких случаев больше не будет. Стопроцентной защиты сформировать невозможно. Заметили, какая характеристика была у парня? – Да, положительная. – Примерный, спокойный, культурный. Все характеристики были ширмой. Будучи одиноким человеком, он не умел попросить помощи у медиков, не смог оценить своё состояние. Не будем строить версии. Он уехал от родителей, говорил о конфликтных отношениях с ними. А ведь всё начинается в семье. – Психиатры поставили ему диагноз – острый психоз. Он возникает непредсказуемо у любого? Или есть какие-то признаки, по которым близкие люди могут догадаться, что скоро случится нечто критическое? – Да. Это любые резкие изменения поведения, которые могут быть не связаны с психозом, но на них нужно обратить внимание. В первую очередь это касается нарушений аппетита и сна, которые могут свидетельствовать о неблагополучии как на уровне физического, так и психического здоровья. На это нужно реагировать. Кроме того, головная боль. Она тоже является признаком многих отклонений, в том числе депрессивных, тревожных состояний. Ильназ Галявиев высказывал еще и бредовые идеи. Я послушала одного аналитика, он говорит, что таких идей с хештегами #убийство, #захват, #оружие в соцсетях достаточно много. Не факт, что они будут реализованы. Я бы говорила о равнодушии со стороны проходящих мимо человека с оружием. Мы видели эти кадры. Я понимаю, все мы можем находиться в разном состоянии. Но когда человек, одетый во всё черное, машет вам винтовкой, как можно просто пройти и ничего не предпринять? Естественно, не надо лезть на рожон, угрожать ему в ответ. Отойдите на 10–15 метров, позвоните в службу спасения, полицию. – Как можно объяснить поведение людей, которые просто прошли мимо? – Сейчас очень высок уровень проявления терпимости к таким явлениям. Моя хата с краю, как говорится. Прошла мимо, и всё. Это связано с защитой от негативной информации, которая сейчас льется отовсюду. Смотрите, случилась трагедия, все её обсуждают. На этой волне появились подражатели, начали сообщать о взрывчатых устройствах в других школах. Мы, психологи, психиатры, знаем, что это сработал так называемый синдром Вертера, которому подвержены чаще личности, не сформировавшиеся до конца, имеющие психологические проблемы. В этой ситуации нельзя быть равнодушным. Хоть стрелок и жил один, но ведь рядом всё равно находились какие-то люди. Его отчислили из колледжа два месяца назад, до и после этого были же друзья, знакомые. Не мог человек остаться совершенно один в городе. Семья его выселила, но неужели не общалась с ним совсем? Непонятно тоже, готов ли он был к этой сепарации. Что было мотивом для родителей, чтобы отделить ребенка. Я понимаю, 19 лет – казалось бы, мужчина, но какова степень готовности к самостоятельной жизни была у него? Мы сейчас констатируем, что некоторые до 24 лет остаются подростками. – Как понять, что ребенок готов жить самостоятельно? – Когда ко мне приходят родители на прием с этим вопросом, я спрашиваю: «За что ваш ребенок отвечает дома?» Как думаете, что мне отвечают? – Ни за что? – Именно. Когда наступит ответственность? Когда ребенок готов будет что-то принять? Есть среднестатистические нормы. Считается, что чувство ответственности формируется до 15 лет, начиная с любого возраста. Убрать игрушки, вместе приготовить еду, погулять с собакой… У ребенка должны быть свои обязанности, за которые его должны хвалить. У нас в системе воспитания есть серьезный перекос в сторону критики и дефицита поглаживания. «Они тоже сына потеряли» – Родные Ильназа не приехали в суд и вообще скрылись. Боятся всеобщего гнева? Но ведь когда-то им придется выйти на работу, в общество… или лучше бежать из страны? Как им вести себя сейчас? Как окружению реагировать на их появление? – Не будем решать за людей, как им быть. Когда спрашивают у родителей преступников, совершивших ужасное злодеяние, про их детей, они начинают говорить о прошлом – тогда их сыновья и дочери были хорошими, добрыми, приветливыми. Сейчас для них это такая же взрывная, стрессогенная ситуация, как и для родителей, чьи дети погибли. Как ни парадоксально, в какой бы системе координат мы ни сравнивали, но у Галявиевых такая же потеря сына. Да, он жив, но уже не с ними. Они прекрасно понимают, что его больше не увидят на свободе. Сейчас время адаптации к ситуации. Если для них было свойственно избегание конфликтов, они это и сделали на данном этапе. Есть понятие стигмы, ярлыка – «ты – мать убийцы» или «ты – отец убийцы». Это может выступать давящим фактором, чтобы выбрать изоляцию. Как им быть, как дальше себя вести, решать только им. Но устраивать обструкцию, преследование, я считаю, не достойно для цивилизованного общества. – Если бы родители Ильназа Галявиева пришли к вам на прием, что бы вы им посоветовали? – Я бы с ними работала. Мы бы обговорили с ними ту тактику поведения, которую им по ресурсам было бы выполнить. Если бы сил хватило на публичное выступление, то этот вариант рассмотрели бы. Если нет, то разобрали бы другие различные варианты поведения и последствий. Психолог не даёт советов, не учит жить пациентов. Человек сам проговаривает, что для него важно, значимо, имеет ли он силы это реализовать. – Сам Ильназ в суде был холоден и молчалив. Согласился с арестом. Полицейские охраняли его не только снаружи стеклянной клетки, но и внутри. Видимо, из-за боязни суицида. Возможно ли его предотвратить в данном случае? – Я работала в местах лишения свободы. Я бывший офицер, служила в том числе в колонии особого режима. Думаю, что снаружи в суде Галявиева охраняли от возможных актов возмездия, а внутри не от попыток суицида, а, скорее, от эксцессов с его стороны. Он мог кричать, наброситься на клетку. Пока не было оценки психиатров и психологов. Трудно предугадать его поведение. Как сдать ЕГЭ без психоза – Перейдем на чуть более ранний возраст. Выпускники школ сейчас испытывают стресс по поводу подготовки к ЕГЭ и поступления в вузы. На днях наша сотрудница эмоционально рассказывала, что ее дочь не смогла сдать пробник, так как с ней случилась паническая атака. Она пришла в чужую школу, заблудилась, заглянула в первый попавшийся кабинет, оттуда вышел незнакомый учитель, на нее накричал, обозвал её. В итоге девушку в слезах привели домой. На моей памяти были и случаи суицида в период сдачи ЕГЭ. Как правильно настроить ребенка? Как учителям стоит себя вести, чтобы не доводить детей до ужасного состояния? – В идеале мы бы хотели, чтобы учителя были милосердными, понимающими, быстро распознающими настроение ребенка и т. д. Но учительское сообщество – это отражение общества в целом. Как среди нас, так и среди учителей встречаются разные люди. Конечно, ничто не может оправдать описанное вами поведение учителя, потому что он профессиональный воспитатель. Изначально он должен обладать высоким уровнем терпения, стрессоустойчивости. Теперь о девочке. Рядом с тревожным ребенком обязательно есть тревожный взрослый. Когда к нам приходит школьник и начинает говорить о своих переживаниях: «Я не справлюсь, я не сдам экзамен», мы просим его задуматься, чьи эти слова, чью интонацию он слышит. Как правило, ребенок называет в ответ конкретного человека: папу, маму, бабушку или кого-то еще. Родительская тревога передается детям. Это накладывается на их собственный настрой страха, неопределенности. Так, формируются идеи катастрофизации. – Что нужно делать в такой ситуации? – В первую очередь, сказать ребенку: «Я принимаю твой страх. Но смотри, ты 9 или 11 лет учился, готовился, последний год особенно интенсивно. Как ты можешь не сдать экзамен? Обязательно сдашь». Это первый момент. Второе связано со стрессом новизны – неизвестно какие задания попадутся, еще и чужая школа, незнакомые учителя. Есть простая практика. До экзамена или пробника сесть дома с ребенком и разбить по этапам его будущий день. Представь, ты встаешь утром, одеваешься, завтракаешь, оцени свое волнение по 10-балльной шкале. Ребенок погружается, говорит – 1, 2 или 3, то есть почти не волнуется, всё хорошо. Попробуй в этот момент расслабить мышцы, спокойно подышать, зафиксировать это состояние. Физиологические картины стресса и расслабления несовместимы. Следующий этап – перед выходом из дома я пожелала тебе удачного дня, сколько это по твоей шкале? Дальше ты встречаешься с одноклассниками, идешь в школу, оцени своё состояние. И так далее. Посмотри на карте, где находится то учреждение, где ты сдаешь пробник. Может быть, заранее подойти к школе, посмотреть, как она выглядит. Момент новизны будет тогда снижен. Это очень важно. Следующий момент – питьевой режим. Во время стресса идут электрохимические реакции, нарушающие водный баланс в организме. До экзамена нужно небольшими глотками пить воду – за 20 минут до еды и через какое-то время после, по необходимости. Обращайте внимание на рацион питания детей. Есть продукты, содержащие микроэлементы, повышающие активность мозга, это творог, курага и т.д. Рекомендуем также хорошо позевать, помассировать точки на лице в тех местах, где смыкаются нижняя и верхняя челюсти. Так мы простимулируем префронтальную кору головного мозга, отвечающую за активную деятельность. Помогает контроль дыхания. Нижнереберное дыхание несовместимо со страхом. Увеличение по времени вдоха – это активация. Короткий вдох, но длинный выдох – это расслабление. Так мы работаем с пациентами, жалующимися на панические атаки. Медикаменты принимать в период экзаменов не рекомендуем, так как они обладают успокоительным эффектом, влияя в том числе на снижение когнитивной функции, то есть памяти, внимания, мышления. Наше тело настолько уникально, мы всего на 20% пользуемся его возможностями. Главное, говорите детям, что вы их любите, что они со всем справятся. Тогда они не будут так остро реагировать на внешнюю агрессию. – Благодарю за интересную беседу!
