Валентина Кондратца знает практически каждый заключенный в Башкирии. Валентин Васильевич – священнослужитель. Он помогает исцелить душу, старается наставить убийц, воров, мошенников, наркоманов на путь истинный, следит, чтобы за решеткой они получали все необходимое. А еще он помогает тем, кто вышел за пределы колючей проволоки. Как это обычно и бывает, там, где бессильна государственная машина, работает простое человеческое добро. Наверное, именно поэтому за его светом тянутся все те, кто когда-то упал. Через его руки прошло множество судеб, сломанных, никому не нужных, растерянных людей. Можно я помолюсь за вас и ваших родных? У Валентина Кондратца большое сердце. Фактически он помогает просто так Валентину Васильевичу сейчас 63 года. В первый раз он встретил нас с большой пачкой фотографий, заварил чай и долго рассказывал истории многих, кто через него прошел. Его подопечные: бывшие заключенные, бомжи, наркоманы, алкоголики – все те, кого принято относить к социально неблагополучному слою. – Я рос в Черниковке, в молодости был довольно шкодным. Меня с 13 лет начало подтягивать к себе ворье. А потом меня выгнали из школы – за драку с учителями. Я пошел учиться в вечернюю школу, затем поступил в авиационный университет, а после начал работать на заводе. У меня было много черниковских друзей из криминала, многие освобождались, рассказывали о жизни там, но тюремная романтика меня не интересовала. К тому же я уверовал. Меня избрали на дьяконское служение в 1992 году. Сначала я нес тюремное служение в одной зоне Башкирии, потом ко мне привязали еще несколько, а потом я начал ездить по всей России. Таким образом, я занимаюсь этим уже 18 лет. Помните, несколько лет назад была буза в «двойке» (ИК № 2 в Салавате – прим. ред.)? Мне позвонили и попросили приехать. Тогда бунтовали более сотни осужденных, 12 забаррикадировались на крыше одного из отрядов. Они побили стекла, сломали все кровати, избили осужденных, которые помогали администрации. И вот мы подошли к отряду, они меня увидели и сразу: «Здрасте, Валентин Васильевич», я им ответил: «Здравствуйте, ребята, что вы там видите за забором?». Они отвечают, мол, ОМОН, видим. Я спросил: «Надо это вам, сейчас вас заломают, сроки навешают, что не так?». Оказалось, их прижимали, но не администрация, а местные бригадиры. Выяснилось, им всего-то надо, чтобы всех «шестерок» убрали с зоны. Их убрали тут же – бунтующие успокоились. Моя обязанность как зампреда ОНК РБ (Общественная наблюдательная комиссия – прим. ред.) – проверять условия содержания заключенных. Моя обязанность как священнослужителя – помогать справиться с душевной болью. Когда я встречаюсь с заключенными, я не акцентирую внимания на вере. Моя цель, чтобы каждый из них старался исполнять хотя бы три первые из десяти заповедей, поэтому меня воспринимают. Я всегда спрашиваю у тех, кто на воле: «Могу ли я помолиться о вас и ваших родных, которые по ту сторону проволоки?». Чаще всего люди отвечают, что да. Валентин Васильевич подходит к каждому заключенному и спрашивает, как у него дела Как работает Валентин Васильевич, мы увидели своими глазами. Он пригласил нас на зону, мы согласились. За один день обошли ИК № 2 и 4 в Салавате. Он подходил к заключенным, отводил их подальше от администрации и о чем-то долго беседовал. «Ты же понимаешь, что оказался здесь неслучайно? Остановись», – говорил он, кладя руку им на сердце. Но, как оказалось, священнослужителя ждут не только на зоне. Помогите моему сыну Лола на какое-то время потеряла Валентина Васильевича, но нашла его спустя много лет, чтобы обратиться за помощью С Лолой (имя изменено) Валентин Васильевич знаком очень давно и не впервые помогает ей справляться с бедами. Лола – цыганка. Много лет назад он приезжал в табор проведать своего подопечного и наткнулся на там растерянную женщину. Тогда у нее было пятеро детей, сейчас осталось трое. Двоих унесли наркотики и алкоголь. Старший сын Лолы сейчас отбывает наказание в ИК № 16 в Салавате. У нее самой две «ходки» – в Чувашии и Челябинске. Свой первый срок она отбывала, будучи беременной. Потом попала снова. – Если в первый раз попадаешь за решетку, еще можно сказать, что это случайность. Второй шаг – осознанный. У меня так получилось, потому что надо было кормить детей. Потом Господь помог, дал силы, и я туда не возвращалась. Рядом со мной сидит мой младший сын. Ему 18 лет. Он у меня родился в Чувашии на зоне. Я туда попала уже в положении, было очень страшно. Когда родила, приложила малыша к груди и сразу поняла, что жизнь продолжается и это всего лишь маленький страшный отрезок. – Это цыганские семьи, – подхватывает рассказ Валентин Васильевич. – Можно сказать, что тем, кто на зоне, везет. Иначе – смерть. Еще одного похоронила? – обращается он к Лоле, – Говорил же, приходи пораньше. Сейчас Лола просит священнослужителя вызволить ее сына Артура по УДО (Условно-досрочное освобождение – прим. ред.). По ее словам, у нее самой это никак не получается. Сына посадили по статье 228 семь лет назад. Всего срок Артура составляет девять лет. Как рассказала Лола, Артур попал на зону в 2010 году, когда ему было всего 20 лет. Он прикрывал своего брата – слабого, больного ВИЧ наркомана. «Кто же знал, что он через год скончается», – вздыхает Лола. У ее сына сейчас проблемы по мужской линии, варикоз и кровоточащий геморрой. Он сильно похудел – со 140 до 50 кг. Никакого лечения Артур не получает, стесняется идти в медсанчасть. – У него на зоне была депрессия. Он начал заговариваться, беседовал со стенами, ему мерещились какие-то люди. Сломался. Я не могла его поддержать, так как у меня у самой был нервный срыв – я только похоронила сына, умер муж. Просила помочь Валентина Васильевича. Он приходил к нему, объяснял, что это все временно. Устроил сына в школу, а потом и с работой на зоне помог, – рассказывает Лола. – Когда его посадили, он был молодой симпатичный цыганенок, не пил, не кололся. Его жене на тот момент было 13 лет, двое детей. Первый ребенок здоровый, а второй с ДЦП. Я приехал тогда с проверкой условий содержания. Подошел к нему и говорю: «Слушай, там детишки твои. Хоть напиши им пару слов…». Ну, чего смеешься-то? – спрашивает Лолу Валентин Васильевич. – Писать не умел, – улыбается Лола. – Вот-вот. Я прошу его написать хотя бы «папа», «мама». Здоровый такой, а писать не умеет. Говорю, домик нарисуй. Опять отвечает, что не умеет. Я взял карандаш, обвел его руку, взял листочек, написал на нем «папа», говорю, чтобы списал – списал. Потом взял другой листочек, обвел вторую руку, написал слово «мама» – он списал. Мы с ним сфотографировались, выхожу, достаю листочек, у мамы слезы на глазах. Сейчас он более-менее научился грамоте. Ладно, попробуем помочь, – заключает Валентин Васильевич. Меня убивали У Эдуарда очень тяжелая судьба Эдику сейчас 39 лет. Честно сказать, ему пришлось очень нелегко. Наверное, поэтому он рассказывал о своей жизни довольно сбивчиво – слишком много всего происходило и еще немало предстоит сделать, чтобы все восстановить От него все отмахивались, спрашивали, зачем им занимаюсь, ведь все равно загнется от передоза или на зоне помрет. – Когда к Эдику ходили, у меня голова болела страшно, но куда деваться. Квартира Эдуарда была притоном. Я бы не занимался им, но мне жалко было человека. Он пришел ко мне и взмолился: «Валентин Васильевич, помогите». От него все отмахивались, спрашивали, зачем им занимаюсь, ведь все равно загнется от передоза или на зоне помрет. Но я твердо решил помочь, – рассказывает Валентин Кондратец. Квартира Эдуарда сгорела, а когда-то в ней был притон Мама Эдика – преподаватель, отчим работал всю жизнь мастером в УМПО. Родной отец был криминальным авторитетом. Двоюродный брат состоял в группировке, употреблял наркотики и однажды, будучи в состоянии наркотического опьянения, сжег их бабушку. А потом брата зарезали. Эдуард свой первый срок получил в 17 лет – попался на краже. Всего он сидел три раза – в ИК № 21 в Стерлитамаке, в ИК № 3 в Шакше и в ИК № 1 в Тольятти. – В девяностые Черниковка была криминально-напряженным районом, и я связался с карманниками. Отчим на заводе зарплату не получал. Матери тоже денег не платили. Я врал, что разгружаю арбузы, а сам воровал. Так и пошло по наклонной, но отучиться на сварщика в ПТУ я все же смог. У меня было несколько небольших сроков и один условный. На зоне я состоял в отрицательно настроенной группировке, постоянно был в изоляторе, конфликтовал с администрацией. И правильно меня били – я должен был подчиняться, а я не хотел. Пока я был в Шакше, мою маму родственники отправили в психбольницу. Потом меня этапировали в Тольятти. Оттуда я вышел в 2005 году. Мне удалось забрать маму из психушки, но к тому моменту ее настолько обкололи успокаивающими, что она стала растением. После выхода я больше не сидел, но последующие 10 лет провел просто как в аду. Как упорядочить свою жизнь, я не понимал. Благодаря помощи Валентина Васильевича Эдуард начал приводить квартиру в порядок У меня тогда была женщина Юля и дочь. Юля была наркоманкой, а дочь умерла, когда я вернулся. Мы разошлись, и я встретил Любу. У нее было двое своих детей, потом родилась дочь. Я работал, Люба тоже. Нас закодировали, но это не помогло. Какое-то время жили нормально, а потом она начала колоться и пить. Люба хотела отобрать у меня квартиру, обратилась к «черным риелторам». Меня регулярно били, пытались сбить машиной. Я обращался в полицию, в прокуратуру, в суды, но, так как сам вел антиобщественный образ жизни, меня не слушали. А человек фактически шел в могилу. И тут меня вообще чуть не зарезали. Я проснулся от удара ножом – надо мной склонилась Люба и еще какой-то парень. Началась потасовка, повсюду летали стекла, еле сбежал. Я все бросил и уехал в реабилитационный центр. Потом узнал, что умерла мама. Когда вернулся, увидел, что здесь была настоящая помойка, бомжатник, притон. Мама умерла среди всего этого. Люба тогда мне сказала: «Прости, люблю, исправлюсь». Я ей поверил, но потом заметил, что она пьет и колется. Пытался силой ее остановить, и на меня завели уголовное дело. Сейчас он стал глубоко верующим человеком Самостоятельно остановиться, образумиться у меня не получилось, и я обратился к Валентину Васильевичу, потому что много слышал о нем от приятеля, с которым был в Шакше, – Юры Федотова. А еще в тот момент у меня в квартире произошел пожар. Валентин Васильевич согласился помочь, но только если брошу пить и курить. Он устроил меня на работу, попросил в суде смягчить наказание, в итоге мне дали исправительные общественные работы. На них я встретил свою будущую жену. Ее бывший муж-уголовник бил ее и детей. Нас обоих судьба покалечила, вот мы и держимся вместе. Валентин Васильевич ко мне относится с любовью, и я не могу его подвести. У меня такое ощущение, что он всегда стоит рядом. Сейчас он мне помогает полностью снять с квартиры статус притона и списать накопившийся долг – 400 тыс. рублей. Хочу, чтобы моя дочка жила со мной. Хотя бы просто приезжала. Ей уже 9 лет, ее Элина зовут. А пока я помогаю другим, состою в Красном кресте. Хоть тарелкой супа, ведь когда-то и для меня это было важно. Мечтаю открыть приют, куда мог бы прийти каждый нуждающийся. Эдик старается помочь другим О том, как Эдик живет сейчас, мы уже писали ранее. В ту нашу встречу мы своими глазами увидели, как он помогает нуждающимся. Вместе с ним была его жена. Она нам тоже рассказала о пережитом. Если бы не вера, я бы не дожил до конца срока Юре завязать с криминалом помогла вера Валентин Кондратец и Юра Федотов познакомились, когда второй отбывал срок в ИК № 3 в Шакше. Сейчас Юре 45 лет. Он освободился в 2005 году после 7,5 лет заключения. За что сидел Юра, Валентин Васильевич не рассказывает. Говорит, что это не имеет значения, важно то, что происходит сейчас. После освобождения Юра ни разу не попадал на зону, бросил пить, курить и полностью посвятил себя вере. – Я вырос в обыкновенной семье, где мама инженер, а папа слесарь. Как-то затянула улица, мне нравились легкие деньги. Сначала бизнес, затем криминальный бизнес, а потом чистый криминал. Преступление, за которое я отбывал наказание, – не единственное. Их был целый ряд, но просто за них меня не судили, но я о них знаю. Мне вообще за многие вещи ужасно стыдно и больно. Я пил, употреблял наркотики, любил проводить время в шумных компаниях, любил женщин, красивую жизнь. Внешне это выглядело шикарно – крутые машины, деньги пачками, женщины. Но никто не видел, что происходило внутри. А внутри был ужас. Отвратительное чувство, когда от любого звонка в дверь в тебе все переворачивается. Непонятно, кто и зачем пришел – то ли посадить, то ли убить. Вот так меня и посадили на 7,5 лет «строгача». У него есть работа, жена и пятеро детей На зоне уверовал в Бога. Я встретил там Валентина Васильевича, начал с ним общаться. Вместе со мной были еще пять-семь человек. Мы собирались в молитвенной комнате, поддерживали друг друга. Если бы не вера, я, скорее всего, не дожил бы до конца срока. Я был достаточно дерзким парнем. А на тот момент происходили вещи, которые многим заключенным не нравились. Это был 2001 год, я был этапирован из Салаватской колонии в «тройку». Сначала там была так называемая «расслабуха», а с 2001 года режим ужесточили. Многие новый порядок не выдерживали. Мне было легче, чем другим, не нарушать – мне не надо было курить, пить, драться, и администрация это видела. Мне еще помог труд и учеба. Я пока сидел, приобрел четыре профессии. Сейчас у меня шестой разряд, я мастер-бригадир, скоро начну работать на одном нефтехимическом заводе в Уфе. Когда я вышел, меня в церкви встретили как родного. Благодаря Валентину Васильевичу я смог устоять и не вернуться к той жизни, от которой ушел. Через два с небольшим года после освобождения, в 2008-м, я встретил свою жену. Сейчас Юра уверен, что на зону больше не вернется Когда я еще сидел, мне мой сосед говорил, мол, вот ты освободишься, тебе станет хорошо, сразу же выпьешь пивка, позовешь девочек. Тогда не знал, что ответить, потому что раньше никогда не освобождался и не был в вере. Сейчас знаю. Я прихожу к ребятам на зону и рассказываю, что поменяло мою жизнь. Последний бой Короля Большую часть жизни Король провел на зоне Олег Королёв по прозвищу «Король» знал, что такое криминал с пятого класса. С тех пор между сроками он проводил на воле максимум три года, получил статус ООР (Особо опасный рецидивист – прим. ред.). В свое время Король был «смотрящим» Инорса и пользовался авторитетом, а затем жизнь пошла по наклонной. Как-то он вышел с зоны и увидел, что на месте его дома пепелище. Чтобы устроиться на работу, ему нужна была прописка. Он обратился с просьбой к Валентину Васильевичу. Тот уговорил главу Калининского района прописать Короля на месте его сгоревшего дома, затем сходил с ним в Центр занятости и устроил в местное ЖЭУ. Спустя какое-то время священнослужитель потерял из виду своего подопечного. Когда мы пришли делать материал, он захотел нас познакомить с Олегом. Но это так и не удалось. Пока Валентин Васильевич ходил по району в поисках Олега, выяснилось, что тот лежит в больнице в коме. Когда мы туда пришли, поняли, что опоздали. Как-то он вышел на волю и понял, что его дом сгорел. Валентин Васильевич помог восстановить ему прописку Как нам рассказал заведующий реанимационным отделением, Олег Королёв поступил к ним 22 марта 2017 года без сознания. Он пробыл в коме восемь суток, а 1 апреля в 20:30 Король скончался, так и не приходя в сознание. С ним была женщина, которая представилась «Машка-обезьянка». Сказала, что Король впал в кому после употребления наркотиков. Пожарище осталось до сих пор «Обезьянка» была его женщиной, ей 28 лет. Он начал жить с Машей в мае прошлого года, после своего последнего срока. Обычно после зоны Король возвращался домой, к своей жене Ольге. Они вместе с 1985 года. Он был ее единственным мужчиной. У них есть дочь Карина. Ольга, которой сейчас 50 лет, всю жизнь носила ему передачки, ждала, когда он выйдет, кормила, отогревала, чтобы отправить на зону снова. В 2006 году они развелись, но Олег после каждой «ходки» возвращаться к ней снова и снова.Как признается Ольга, она его любила и поэтому продолжала принимать. Он скончался в притоне – Мы расписались в 1992 году, но были вместе с 7 ноября 1985 года. Ему сейчас было бы 48 лет, больше половины жизни провел на зоне. Между сроками на воле находился максимум три года. После последней «ходки» в январе прошлого года он пришел ко мне, хотя я не ждала, мы ведь в разводе были. А куда я его? В подъезд, что ли, выгоню? Он освободился здоровым, мы столько врачей прошли. А сейчас, я знаю, у него был гепатит С и ВИЧ, возможно, он подцепил это все от Маши. Когда он ушел, моя дочь Карина сказала, что если я его хоть раз еще приведу домой, то никогда больше не увижу ни ее, ни внучку. Вообще, у них были сложные отношения. Ее первый муж и Олег однажды подрались. Олег достал нож и ударил им в ухо. Этот поступок отца дочь простила, а уход к Маше нет. После этого он даже как-то пришел, избил меня, потребовал деньги, а потом пропал. Недавно, три недели назад, я его видела. Выглядел ужасно, цвет лица совсем как у покойника – ни кровинки, худой очень. У Машки Олег был третьим мужем, двоих она уже похоронила и его сгубила. Теперь она даже его похоронить не может. Я не знаю, что мне делать, если я его похороню, меня дочь на порог не пустит. Его похоронила Ольга Несколько дней мы мучились мыслями, похоронят ли Короля. Как оказалось, его все-таки похоронила его верная бывшая жена Ольга. Фотографии: Вадим Брайдов и из личного архива Валентина Васильевича.
