«Как я не любила этот балет!» – Гузель, с чего началась ваша любовь к танцам? – Моя история, как и у многих, началась с того, что родители привели меня в балетную студию. К нам в город – я родилась в Салавате – приехал замечательней педагог Воронежского хореографического училища Наталья Любимова. Помню, что к ней на курс был огромный набор, и мне повезло туда попасть. Все мое осознанное детство и юность были связаны с балетом. Помню первые занятия – как же не любила этот балет! Ходила, конечно, занималась, но это было как-то неосознанно. А перелом случился к старшим классам. Я просто «заболела»: стала собирать журналы балетные, если какой-то балет показывали по телевизору, не могла оторваться и даже партии пыталась учить: смотрела на экран, запоминала и пыталась повторить. – Перелом случился в связи с чем-то, или просто вдруг щелкнуло? – Вдруг щелкнуло, да. Наверное, мозг повзрослел (смеется). – И после этого от танцев отказаться вы уже не могли? – После школы поступила в Стерлитамакский техникум культуры, где училась у Надежды Резвановой, которая сейчас живет в Австрии. Тогда мы изучали вариации из разных балетов: от «Жизели» до «Щелкунчика» – и танцевали их. Но после техникума долго раздумывала, куда идти: получать высшее педагогическое образование или все же профессиональное. Случайно пришла на пробы в ансамбль имени Файзи Гаскарова, и мне повезло – руководитель Равис Харисов посмотрел меня и взял в коллектив. Была очень счастлива. На всех этих танцовщиков всегда смотрела с восторгом и думала: «Господи, я же теперь здесь, с этими звездами!». – Но вы на этом не остановились. Насколько я знаю, вы успели еще и ГИТИС закончить? – Да. Когда начала работать в ансамбле, когда Министерство культуры республики объявило набор в Москву, в ГИТИС. Туда поступали выпускники хореографического училища, солисты оперного театра и танцовщики нашего ансамбля. Я тоже попробовала, и мне снова повезло. В ГИТИСе мы изучали все: исторические танцы, народные, классические. Там же танцевали фламенко, откуда, в общем-то, и началась моя любовь к этому танцу. – Выпускница ГИТИСа. Не хотелось остаться в Москве? – Было! Я практически осталась, но в последний момент передумала. Была фанатом коллектива «Русские сезоны» под руководством Николая Андросова. Тогда это было похоже на небольшой частный коллектив, там танцевали человек десять. Кстати, именно тогда у меня впервые появилась мысль о том, чтобы создать собственный коллектив в Уфе. Мы с девочками, с которыми вместе учились, пошли на открытый урок «Русских сезонов». Помню, как мне понравилась атмосфера, хотя было страшно сначала: придешь, а там все такие звезды с задранными носами. Но нет, ребята оказались очень дружелюбными и приветливыми. У них и зал был небольшой, и раздевалка всего одна, и никаких тебе: «Отойди, подвинься, ты кто вообще?». Все время, что я была на сессии в Москве, занималась с этим коллективом. Когда сессия закончилась и все наши ребята уехали назад в Уфу, осталась в Москве и продолжила танцевать в «Русских сезонах». Мама Роберта даже сделала мне справку, что я болею и не могу выйти на работу в наш госансамбль. Николай Андросов предлагал мне остаться в Москве совсем, и я была готова, но тут ко мне приехал Роберт. Мы сходили в театр, много гуляли по городу, мне так было хорошо тогда. Говорила ему, что хочу остаться, предлагала переехать, но он сказал тогда, что жить и работать будет только в своей республике. Он большой патриот и уезжать из Башкирии всегда отказывался. В общем, когда Роберт уехал, меня одолела жуткая тоска. На следующий день собиралась на работу, ехала на метро, а нужно было делать пересадку. Стою на станции: в одну сторону поезд до Казанского вокзала, в другую – до студии «Русских сезонов». В итоге поехала на вокзал, купила билет и вернулась в Уфу. – Не жалеете? – Нет. Думаю, что я бы все равно вернулась. Люблю Уфу и Башкирию. Танцуют все – Вы сказали, что мысль о собственной студии танца возникла еще в студенчестве… – Такая мысль просто мелькнула тогда. Потом это уже была идея Роберта, он меня убедил. – Каким образом? – Мы оба работали в ансамбле Гаскарова. У нас уже дети родились, и каждый раз, когда нужно было уезжать на гастроли, нам приходилось оставлять их с бабушками. Через месяц приезжаешь, а дети уже что-то новое умеют. Я понимала, что не вижу, как они растут. Роберт к тому времени уже ушел из ансамбля. И когда я решила, что тоже хочу уволиться, он сказал: «Хорошо, значит, нам нужен свой коллектив». Не хотела сначала, упиралась, но супруг настаивал, и я согласилась. Гузель и Роберт много лет выступают на одной сцене. Фото из личного архива. Начали набирать девочек, ставить какие-то номера. У Роберта тогда намечался первый сольный концерт, и он хотел сделать его с танцем. Мы обратились за помощью к руководителю стерлитамакского Театра танца Рифу Габитову и с его помощью поставили танец «Семь девушек». С того момента мы начали заниматься созданием своего коллектива. Сначала арендовали одно помещение, потом – другое. Оказалось, что аренда студии в Уфе – это довольно дорого и сложно. Но, несмотря на это, у нас получилось, и с 2014 года мы начали работать именно как студия Guzal Dance. – Кто занимается в вашей студии сегодня? – Мы учим детей и взрослых любого возраста и с любой подготовкой. В студии, помимо башкирских танцев, наши ученики занимаются восточными танцами, классической хореографией. Для мальчиков есть направление «Курай+танец», на котором с детьми занимается и сам Роберт. – А зачем взрослые приходят танцевать? – У всех по-разному. Кому-то не хватает общения, кто-то хочет подправить здоровье, некоторым просто нужно сбрасывать напряжение после работы. Многие взрослые приходят закомплексованными, потому что в детстве им кто-то сказал, что они не умеют танцевать. Я в это не верю, в природе женщины заложено, что она умеет петь, танцевать или вышивать. Когда к нам приходят взрослые, спрашиваем у них, чего они хотят от танцев. Подтянуться и научиться сидеть в шпагате – предлагаем стретчинг, хотят познать какую-то новую культуру – можем предложить восточные или башкирские танцы, а также фламенко. Начать чем-то заниматься никогда не поздно – была бы цель. Фламенко – один из самых любимых танцев Гузель – А как с детьми? Что делать, если ребенок, как и вы в детстве, не любит танцы и ходит на занятия только потому, что родители заставляют? – Тут многое зависит от педагога. Дети ведь разные: одни с ленцой, другим хочется поиграть, побегать, а не концентрироваться на чем-то, третьи ловят каждое слово. Дети бывают талантливы, имеют все данные, но не могут сконцентрироваться, витают в облаках. Так что к каждому ребенку нужен особенный подход педагога. Но надо, конечно, чтобы родители тоже помогали. Возьмите знаменитых музыкантов. Раймонд Паулс рассказывал, что в детстве родители заставляли его заниматься часами, но сейчас он им за это очень благодарен. Мои родители считали, что танец для девочки необходим, поэтому просто сказали мне: «Ты будешь заниматься». Сначала, правда, на музыку хотели отдать, но к музыке у меня вообще не было способностей. «За строгость отвечает папа» – Вы с супругом заставляли своих детей заниматься музыкой или танцами? – Супруг сказал, что дети должны учиться в той школе, в которой учился он сам, поэтому обоих отдали в специальный музыкальный колледж. Оба играют на фортепиано, но если сын больше увлечен музыкой и даже сочиняет мелодии, дочь решила, что ее больше увлекают танцы. В детстве она занималась танцами и художественной гимнастикой, сейчас учится на балетмейстера и танцует в нашем ансамбле. Дочка помогает и в работе студии тоже. – А как вы воспитываете детей – в строгости или, наоборот, многое им позволяете? – За строгость у нас отвечает папа. Дочка после заката солнца должна быть дома. Поэтому, как только начинает темнеть, она звонит нам: «Уже бегу, я около дома, мама, скажи атаю, что я тут рядом». А с сыном проще, но он сам у нас довольно строгий. – Не могу не спросить про участие вашей дочери Нэркэс в проекте «Танцы». Как она на это решилась? – Она нас поставила перед фактом: «Мама, папа, я поеду». Ну, мы с Робертом переглянулись и сказали: «Поезжай». Потом, правда, устроили настоящий консилиум, спрашивали у нее, зачем это шоу, там ведь совсем не наш формат. Говорила ей, что с башкирским танцем ее могут даже на кастинг не взять. Но Роберт сказал, что мы не должны ребенку перекрывать кислород и надо попробовать. Они поехали на отборочный тур вместе. Там было несколько тысяч человек желающих, некоторых даже не слушали особенно. Нэркэс надела костюм, Роберт играл на курае. Этот номер оценили, и дочь попала в проект. – Мы видели ее выступление по телевизору, но потом она будто пропала. Что произошло? – Во второй тур Нэркэс не прошла, потому что она не сильна в дуэтах в жанре контепорари (contemporary dance – современный сценический танец, включающий в себя самые различные направления и техники – прим. ред.), который ей попался. Она с этим не знакома и была не готова. – И что вы с мужем ей сказали? – Сказали, что на все воля Всевышнего, значит, в тот момент этот проект не был ее судьбой. Зато она спокойно окончила школу со своим классом и поступила в институт. Она, конечно, расстроилась, что не прошла, но не жалеет, что решила участвовать. А Роберт сказал: «Зато мы выступили и показали, что такое Республика Башкортостан». Роберт – Когда вы познакомились с мужем? – Это был 1995 год, я уже танцевала в ансамбле Гаскарова, а Роберт пришел туда играть на кларнете. Мы подружились, но тогда у меня даже мыслей не было, что у нас возникнет какой-то роман. Однажды он ко мне подошел и спросил, знаю ли я танец «Загида». Ответила, что не знаю, а он сказал: «И что, до пенсии будешь ждать? Давай, учи! Нужно станцевать на закрытие филармонии». Моя подруга Светлана Габитова, супруга Рифа Габитова, стала меня учить, а Роберт помогал с музыкой. Пока мы работали над этим номером, у нас возникли какие-то симпатии. – Роберт Юлдашев – это звезда. Его талант признан коллегами по всему миру. А какой он дома? – Разный. Бывает импульсивным, бывает молчаливым, особенно после концертов. Он очень творческий человек и бытовые вещи предпочитает не замечать. Если нужно, приготовит завтрак, рубашку себе погладит. Но занимается этим редко, потому что знает, что есть я. Роберт – человек восточного склада: у меня есть жена, она умеет стирать, готовить и гладить, пусть это делает, а я буду зарабатывать и кормить семью. Но если он за что-то берется, то делает это хорошо. Медленно, но хорошо, чтобы все было аккуратно. – Есть в вашей семье какие-то традиции? Как вы, например, проводите свои каникулы? – Когда дети были маленькие, ездили в Турцию. Сейчас стараемся ездить на святые места республики: на Иремель, Куштау. Мы считаем, что наши дети должны, во-первых, знать родную культуру, а во-вторых, быть духовными людьми. Ездим, кстати, не только со своими детьми, но и берем с собой и девочек из ансамбля. – Почему это так важно для вас? – Я думаю, что духовность – это сдерживающий фактор от плохих поступков. Посмотрите, раньше люди не пили и не курили, потом, когда появилась эта вседозволенность, человек и начал употреблять спиртное. А пьяным народом легче управлять. Сейчас, когда дети в интернете могут найти что угодно, духовность очень важна. – У вас религиозная семья? – Роберт – да, он очень религиозен, я не в такой степени. Читаю намаз утром и вечером, но до пяти раз в день не дохожу. – А вы росли в религиозной семье или сами пришли к этому? – Мои родители хоть и верующие люди, но не религиозные. А к осознанию того, насколько важна духовность, я пришла уже во взрослом возрасте и только благодаря супругу. Выступление ансамбля Guzal Dance
