Свою старость Маруся Русинова представляла совсем по-другому. Мечтала, как будет жить в уютном деревенском доме, балуя внуков. Посмеивалась, думая о том, как расскажет историю об их дедушке, который смог ее полюбить даже несмотря на то, что у Маруси с четырех лет нет глаз. Маруся Русинова абсолютно слепа, но все старается делать сама Она привыкла все делать сама. Поэтому и представляла, как у нее будет несколько грядок с огурчиками, морковкой и петрушкой, а также с десяток говорливых курочек. Но этого не случилось. Единственный сын умер, и никому не нужную бабушку быстренько сдали в дом престарелых. Днем Маруся воюет, не разрешая вмешиваться в свой быт, а ночью отворачивается к стенке, водит пальцем по холодной штукатурке и думает только об одном: «Как же я устала, когда все это закончится». Время остановилось, ничего не происходит, и уже ничего не хочется. Даже не улыбались Когда Альмира Ханова пришла в Кудеевский дом престарелых впервые, она была в шоке от условий Словосочетание «дом престарелых» в России звучит как приговор. Несмотря на более-менее приличные условия, неплохую еду, должный уход и наличие крыши над головой, находиться здесь люди отнюдь не рады. Возможно, потому что и причины, по которым каждый из подопечных попал сюда, – совсем не вызывают улыбки. Не так давно в Кудеевском доме-интернате для престарелых и инвалидов было совершенно неуютно – везде сырость, грязь, потолок в столовой протекал, в углу красовалось огромное пятно черной плесени. Новый директор учреждения Альмира Ханова рассказывает, что, когда она пришла сюда, была в шоке. Я ходила и просто орала: «Вы что, не понимаете? Здесь же живут люди!». Большинство стариков здесь раньше никогда не улыбались – Я ходила и просто орала: «Вы что, не понимаете? Здесь же живут люди!». Пришлось все поднимать с нуля. На деньги из бюджета все привести в порядок у меня бы не получилось, ввели платные услуги. Например, палаты для тех стариков, которых родственники оставляют на два-три дня. Но сложнее было даже не со зданием, а с подопечными. Подойдешь к кому-нибудь, спросишь как дела, а он мне в ответ: «Никак, к смерти готовлюсь», – рассказывает Альмира Ханова. Сейчас здание удалось привести в порядок, а вот душевные раны подопечных лечатся с трудом Чтобы оказаться в его стенах, нужна так называемая пожизненная путевка, которая выдается в Минтруде. Чтобы ее получить, надо собрать кипу справок и направление из соцзащиты. Когда все готово, старик получает здесь прописку, на него в учреждении открывается счет: 75 % пенсии отчисляется на его содержание, оставшиеся 25 % выдаются на руки. Некоторых родственники просто оставили здесь умирать – В домах-интернатах люди не доживают, а живут интересной, разнообразной жизнью, – рассказывает Альмира Ханова. – С нашей стороны делается все, чтобы им жилось комфортно. Для них организовывается социально-культурная, психологическая, медицинская, бытовая реабилитация. Также большое внимание уделяется тому, чтобы все-таки продлить жизнь наших подопечных. Для этого ежегодно проводится полная диспансеризация, раннее выявление и лечение заболеваний. Чтобы не скучать, они вместе с сотрудниками занимаются благоустройством: сажают цветы, лук, укроп, петрушку, огурцы, сами за всем этим смотрят, поливают и получают от этого огромное удовольствие. Страшное позади Сейчас здесь около ста подопечных. Большинству больше некуда пойти В доме-интернате для престарелых сейчас около ста подопечных. В каждой палате есть ванна и туалет, кормят стариков четыре раза в день. На голод никто не жаловался. Они вообще не жалуются, просто рассказывают, через что пришлось пройти. Мы пообщались со многими жителями этого места, но вам решили рассказать только четыре истории. Если сложить все их рассказы, получится книга о жизни. Глава 1. Предательство Татьяну Морозову предала ее семья Татьяне Морозовой 89 лет, она родом из Уфы. Всю жизнь женщина проработала на заводе начальником караула. Прожила с мужем Иваном, участником войны, душа в душу, родила двух сыновей. В 1988 году супруг умер от рака почки. Татьяна жила со старшим сыном Юрием и его семьей в своем доме. Спустя некоторое время умер и сын, его жена уехала с трехлетней дочерью к своим родителям. Татьяна осталась одна. Младший сын Александр не смог смотреть, как она каждый день таскает тяжелую флягу с водой с колонки, и позвал к себе. Дом продали. Татьяна жила счастливо с младшим сыном, а потом и Сашу унесла болезнь: в 54 года скончался от рака. Буквально после похорон испуганная и растерянная женщина оказалась в престарелом доме. Не вижу смысла в своей жизни – муж умер, ушли сыновья, я вся больная, семья меня предала, дожить бы уже скорее и не мучиться. Она нашла свое утешение в иконах – Когда сыну было плохо, он сказал племяннику, мол, мать не бросай, отдай ее в дом престарелых, а то моя жена ее предаст. Так и вышло. После смерти сына его жена сказала мне: «Выписывайся из квартиры и сдавай ключи». Фактически я осталась бездомной. Я была даже рада, что оказалась здесь. Появилась хоть крыша над головой. Так я и живу тут девятый год. Не вижу смысла в своей жизни – муж умер, ушли сыновья, я вся больная, семья меня предала, дожить бы уже скорее и не мучиться. Глава 2. Любовь Надежда здесь живет семь лет Надежде всего 63. Она живет в доме престарелых семь с половиной лет. Сгорел дом. Куда деваться инвалиду без какой-либо поддержки? Надежда решила, что для нее лучший выход – дом-интернат для стариков. Именно здесь она и встретила свою вторую любовь – Олега. Через полгода они обвенчались. Надежда сидит рядом на кровати и тихо шепчет, поглаживая по плечу: «Почему же мне с вами так не везет?». Олегу 58. Всю жизнь был строителем. Семьей обзавестись в прежней жизни так и не успел. Поэтому и попал сюда: за ним некому ухаживать. Дело в том, что у мужчины нет ног: отрезали из-за атеросклероза. Сейчас Олега лечат от цирроза печени. Совсем недавно он оклемался после операции. Потихоньку восстанавливается, чинит чайник, а Надежда сидит рядом на кровати и тихо шепчет, поглаживая по плечу: «Почему же мне с вами так не везет?». Здесь она встретила мужа Олега. У него нет ног, он страдает от цирроза – Вся жизнь наперекосяк. Замуж вышла рано, у нас родилась дочь. Она умерла в пять лет от инфекции. Потом, сколько мы не пытались, родить нового ребенка так и не удалось. Спустя 12 лет умер муж. Скончался в 34 года от рака. Такой молодой, не пил и не курил, а ушел. Больше мужчин у меня не было, жила с мамой, работала пекарем. Потом умерла мама, но она уже в возрасте была. Через три года я попала в аварию, был сломан позвоночник, каким-то чудом удалось его восстановить, хотя в себя приходила очень долго. А потом как-то раз утром в феврале проснулась оттого, что в бараке, где жила, случился страшный пожар – местный алкаш оставил включенной газовую плиту. К тому моменту я еще не могла толком ходить, меня спасли, вынесли на улицу. На компенсацию рассчитывать не приходилось – жилье не приватизировано. Меня на какое-то время приютила к себе тетя. Но я не хотела быть обузой, потому приняла решение – надо идти в дом престарелых. Как-то свыклась тут, все обставила сама, только тумбочка и кровать казенные. А потом встретила Олега. Глава 3. Беспомощность У Людмилы нет обеих ног, левой руки и практически всех пальцев на правой Людмила Данилова родом из Уфы. Ей 64 года. И у нее нет обеих ног, левой руки и практически всех пальцев на правой. Как и у Олега, причиной стал атеросклероз. Устроиться в дом престарелых Людмиле посоветовала соседка по коммуналке. На собственных детей рассчитывать не приходилось – сын у Людмилы безработный, а дочь наркоманка. Что бы со мной не случилось, стараюсь мыслить позитивно, хотя и абсолютно беспомощна. Никогда почему-то не унываю, сколько лежала в больнице, все плачут, а я нет. Ее бросили дети, неработающий сын и дочь-наркоманка. Но она никогда не плачет – Я сама проработала всю жизнь санитаркой в доме престарелых, там же и познакомилась со своим мужем. Все было хорошо, мы жили в четырехкомнатной квартире с двумя детьми. А потом муж умер от туберкулеза. И тогда я разменяла квартиру, отдала все детям, а сама поселилась в коммуналке. Все началось в 2007 году: сначала отрезали руку, потом ногу, потом вторую. Я стала беспомощной. Дети не помогали. Когда дочь стала наркоманкой, так и не поняла. Вообще ничего не видела, не замечала, узнала о зависимости, только когда ее посадили в тюрьму за употребление и распространение. Себя очень виню за это, но что бы со мной не случилось, стараюсь мыслить позитивно, хотя и абсолютно беспомощна. Никогда почему-то не унываю, сколько лежала в больнице, все плачут, а я нет. Глава 4. Дожитие Айрату всего 47 лет. Он парализован, в дом престарелых просился сам Айрат здесь самый молодой. Ему всего 47 лет. Он попросился в дом престарелых сам, потому что после падения с высоты остался инвалидом. Айрат осознает, что здесь он останется до конца жизни, и называет это дожитием. Ему ничего не нужно, он ничего не просит. Самое главное развлечение в жизни Айрата – чай с пацанами и телевизор. – Я здесь с 2011 года. Причем попал не сразу. Обращался в соцзащиту, мне все говорили, что мест нет. Потом написал обращение к главе республики – и получилось. А почему я сюда хотел? Да потому что за мной некому ухаживать. Инвалидом стал после того, как упал на одной из шабашек с крыши. Время тогда было тяжелое – кризис, работать негде, вот и соглашался на все, что попадало в руки. Семь месяцев лежал без движения, кормили с ложки, пил из трубки. Какое-то время жил у сестры, а потом понял, что больше не могу быть обузой. Была у меня когда-то жена, дети даже есть, но зачем я им такой? Михаил переписал свое жилье на сына лучшего друга и уехал. К нему никто не приезжал уже 13 лет – Брошенные они, никому не нужные. Даже похоронить – целая история. Если есть родные, приносишь им соболезнования, и чаще всего они сразу говорят, что на погребение денег нет, мол, сами давайте. На каждого человека по закону выдается 6 тыс. рублей. Этого не хватает, тут мне приходится привлекать своих спонсоров, просить на оградку, на гроб, – резюмирует Альмира Ханова. Часто родственники отказываются хоронить своих стариков. Это делает дом-интернат
