Доподлинно о жизни за решеткой может рассказать только тот, кто там был. Наша героиня Гузель М. (имя изменено) родом из Уфы. Она провела в колонии-поселении всего год, но в полной мере осознала, что это такое. Гузель пришла к нам в редакцию, чтобы поделиться своей историей. Она попросила не рассказывать, где отбывала срок и ее имя. Верить в рассказанное или нет, решать вам. Я спала с топором Все началось из-за конфликта с местным участковым. Я всю жизнь жила в Уфе, получила экономическое образование в колледже, работала в крупных организациях, вышла замуж. Муж забрал меня к себе. Сначала все было хорошо, у нас родилось двое детей. Когда родилась дочка, муж начал пить, распускать руки. Мне надоело жить в страхе и терпеть постоянные побои, я решила от него уйти. Подруга предложила помощь, сказала, что в Красном Ключе у нее есть свободный дом. Я собрала все вещи, забрала дочь, оставила сына у своих родителей, так как он учится в Уфе, и уехала. В Красном Ключе много мужчин, девушек почти нет. Ко мне постоянно приходили какие-то местные мужики – то денег просили, то покурить, то опохмелиться. Я старалась никому не открывать. Однажды ко мне пришли ночью, настойчиво стучались в окно. Я отказалась открывать. Как потом оказалось, мужчина, который стучался, был судим. За свой отказ я поплатилась – чуть позже он устроил поджог. К счастью, все закончилось благополучно, никто не пострадал. Участковый за меня заступаться не захотел. Там местные все друг за друга горой, а я чужая. Я сделала выводы и решила спать, положив рядом топор. Я начала заниматься металлоломом вместе с моим приятелем. Как-то раз мы были у него во дворе и услышали, как подъезжает машина. Он сказал, что нужно спрятаться. Мы закрылись в доме и притворились, что никого нет. Слышали, что кто-то стучался в ворота и звал. По голосу поняли, что участковый. Он стучался, а потом прошел через огород, зашел через заднюю дверь в дом и увидел меня, начал ко мне приставать. Я сказала, что с ментами не сплю. В итоге мы сильно поругались. Он пообещал, что я пожалею. После приговора – шок Потом я действительно пожалела. На меня натравили администрацию района, органы опеки. Дочь отняли, отправили в специализированный приют в Белорецке, а потом, находясь в колонии, я узнала, что мою девочку забрали в семью. После того случая меня осудили по статье 319 УК РФ (оскорбление представителя власти), в качестве наказания определили исправительные работы. Потом отпустили под амнистию. Вернулась в холодный, пустой дом. Меня позвал к себе в гости сосед, сказал, что поможет – накормит, отогреет, если я ему за это приготовлю еду. Я согласилась. Когда пришла, оказалось, что там гулянка с проститутками. Я не пила, просто выполняла обещание – готовила ужин. Потом пришли соседи, хотели тоже присоединиться к пьянке, их пускать не хотели. Завязалась потасовка, и я одну женщину ударила скалкой по голове, было много крови. К счастью, она выжила. Спустя некоторое время пришла повестка в суд. Судья меня осудила на год в колонии-поселении по статьям 119 и 316 УК РФ (укрывательство преступлений и угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью). Меня закрыли прямо в зале суда и на следующий день этапировали в следственный изолятор. Когда я шла на суд, была уверена, что отделаюсь условным сроком. После вынесения приговора долго не могла понять, что происходит – это был шок. Мне было очень страшно. Когда приезжаешь в изолятор, сначала сидишь в карантине. Там смотрят на твое поведение, ты сдаешь анализы на ВИЧ и гепатит, проходишь флюорографию, проверяешься на педикулез. С тебя снимают все украшения, изымают личные вещи и запрещенные предметы. Мне повезло, там был хороший опер. Он мне в первый же день сказал: «Не бойся, все будет хорошо». Пообещал посадить в хорошую хату, если я буду давать ему нужную информацию. В итоге меня посадили в хату к осужденным по 228 статье УК РФ (незаконное приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотических средств). Они все были хорошо «упакованы» – им постоянно приходили передачки, водились деньги, даже был телевизор. Расскажу немного о своих соседках. Одна торговала спайсом. Говорила, что заставлял муж. У них четверо детей, а сам муж маковый наркоман. Вторая тоже торговала и употребляла сама, у нее практически полностью разрушена печень. На воле у второй осталась однокомнатная квартира. Ее мать сдавала эту квартиру, и все вырученные деньги отправляла дочери. Выходило 10 тыс. рублей. За решеткой это большая сумма. На нее она кормила половину изолятора. В общем, жили мы хорошо, даже чай казенный не пили. Так я прожила два месяца, а затем снова этап. На сей раз на место отбытия – в колонию-поселение. Сдавали свои же Снова страх. Пугала неизвестность. Девочки рассказывали разные вещи. Одна из моих соседок по хате научила меня ни с кем не разговаривать и никому не доверять. Мы все по приезду долго стояли строем под дождем. Мокрые, дрожащие – кто-то без шапки, у кого-то не хватает одежды. Пришла начальница отряда – злая с сигаретой. Кто-то спросил, можно ли сходить в туалет. Начальница подошла, посмотрела прямо в глаза и ответила: «Не можно, а разрешите. Можно Машку за ляжку, понятно?». В общем, отправили нас снова на карантин. Там дали робу, она оказалось грязной, стирали ночью, втихаря. В карантине мы также прошли полный медосмотр, а в остальное время учили правила внутреннего распорядка, а еще зубрили и пели гимн РФ. После карантина нас расселили по 10 человек. Кстати, хочу сразу сказать, что 90% заключенных, попали туда по глупости. У большинства нет собственного жилья, поэтому в поисках ночлега они постоянно попадали в идиотские ситуации, а потом на зону. В администрации очень хорошие психологи. Сразу по приезду они начинают присматриваться к заключенным. Смотрят, какая статья, есть ли порезы на теле, какое поведение. Если человек, по их мнению, неблагополучен, его берут под особый контроль и на работу не пускают. Такие будут до конца срока бесплатно мыть в туалетах. Первое, что не нравится администрации – это группировки и неподчинение. Раз есть правила внутреннего распорядка – нужно подчиняться. Те, кто не подчиняется, не вылезают из ШИЗО. У нас был дежурный, который всегда приходил с похмелья, он мог и ударить, если ему что-то не нравилось. Когда идешь по коридору вместе с остальными, нельзя вперед бежать и нельзя оставаться. Мы все старались идти в кучке, а у меня была привычка плестись сзади. Так мне однажды прилетело кулаком по голове. Вообще он ко мне постоянно цеплялся, а потом девчонки рассказали, что я просто похожа на его бывшую жену, которая от него ушла и забрала детей. Еще один бич колонии – туберкулезники. На туберкулез, конечно, проверяют, но у некоторых была скрытая форма. Таких держали с нами, мы ругались. А еще было много девушек с ВИЧ. В колонии каждый выживает, как может. Я старалась дружить с вичевыми. У них была особая диета – давали масло, молоко. У нас были и шныри. Они за еду выполняли любые услуги. Как правило, такие сразу примазываются к тем, у кого есть поддержка с воли. Мне повезло – мне с воли помогали. А еще как-то к нам приехала симпатичная девушка. Ее осудили по 228 статье. Она сразу понравилась одному оперу. Сначала он ее вызывал к себе с бумажками, потом без. Возвращалась от него всегда с красным лицом, потупив глаза. На наши вопросы не отвечала. Ну, если там что-то и было, такие вещи в отряде рассказывать нельзя – за это башку снесут. А потом ей дали хорошую работу, а потом УДО. Бывает, что заключенные прессуют друг друга. Бывает, что травят. Могут подкинуть к тебе станок, а это уже косяк. С таким косяком на УДО ты не выйдешь. Телефоны на зоне не разрешены. Хочешь поговорить по телефону, пиши заявление, и в вечернее время разговаривай в кабинете у дежурного. Даже если кому-то удастся достать телефон, его сразу же сдадут свои. Кстати, были у нас на территории и кошки, мы их гладили, кормили. Администрация на это закрывала глаза. Так как мы женщины, старались ухаживать за собой. Но уход был минимальный, никакой косметики, главное – успеть принять душ. Как правило, на зоне аккуратно выглядели городские, а те, кто с районов – просто ужас. Зона учит На зоне не надо блатовать, так легче. Там вообще многому учишься – молчанию, терпению, выносливости. Вообще, перед тем, как говорить, надо думать. А еще нужна поддержка и сила воли. Если ты слабохарактерный, будет очень тяжело. Мне опять же таки повезло. Мама мне каждый месяц отправляла посылки, поэтому меня под крыло взяла одна из уважаемых заключенных, а я ее за это кормила. Она мне полностью рассказала весь расклад, поддерживала, подсказывала, как себя вести. Многие пытались спровоцировать, особенно, когда узнавали мои статьи. Одна мне как-то крикнула: «Бумажку подними». Я ответила: «Тебе надо, ты и подними». Больше ко мне не приставали. Там, все зависит от того, как ты себя покажешь – не надо бояться, не надо скромно себя вести, нужно быть смелым. Когда я выходила, меня в администрации спрашивали: «Когда ты вернешься?». Я молчала. Я живу по-другому, не так, как раньше. После выхода, встретила мужчину, живем вместе. Верю, что все будет хорошо. Я знаю многих, кто после освобождения живет не так, как я. Кто наркоманил, он так и будет наркоманить, если он пил, так и будет пить. Свобода опьяняет, рвет крышу. Многие после первой ходки возвращаются, многие подсаживаются на тюремную романтику.
