«Мёртвая жизнь»: крик души человека, который переехал в Уфу с Юга

Я приехала в Уфу из Ростова-на-Дону, и должна признаться: я не знала, что такое настоящая зима. Я думала, что знакома с холодом. Но то, что происходит здесь, — это не зима. Это состояние, которое я назвала для себя «Мертвая жизнь».

«Мертвая жизнь» — это не просто мороз за окном. Это комплексное оцепенение, где холод проникает отовсюду: из батареи, из глаз прохожих, а интернет, где можно было пообщаться с родственниками из Ростова, и вовсе умер. Твоя единственная цель — спрятаться под одеялом, а необходимость вставать и работать противоречит единственному желанию — оставаться в тепле.

Часть I: В пьянящем плену холода и серости

В Ростове зима — это, скорее, влажный, переменчивый сезон. Она может длиться неделю, потом отступает, давая шанс солнцу, чтобы подбодрить город. Здесь, в Уфе, зима не отступает. Она давит.

Столбик термометра в начале зимы застревает на -20 градусах. И этот холод совершенно другой. Он сухой, пронизывающий, он не просто касается кожи — он бьет в кости.

Выходишь на улицу, и тебя встречает город, который выглядит так, будто его залили серым фильтром. Небо, снег на обочинах, дома — все приобретает оттенок выцветшей тоски.

И этот холод преследует меня даже дома. Уфимские батареи работают, но, кажется, не в силах победить монументальный мороз, который просачивается сквозь стены. Я сижу за рабочим столом под двумя шерстяными одеялами. Ноутбук греется, пытаясь помочь, но пальцы всё равно мерзнут, а ноги — постоянно холодные.

Мое главное желание — отключиться. Отменить все встречи, закрыть ноутбук, зарыться в плед и не выходить до мая.

Часть II: Цифровой вакуум

Рядом с физическим холодом пришла и другая, не менее драматичная проблема — цифровая. Мобильный интернет в городе умер.

Раньше я могла спокойно и бесплатно общаться по рабочим и личным вопросам через мессенджеры. Теперь же, когда мобильный интернет почти не работает, а Wi-Fi доступен далеко не всегда, мне приходится платить операторам огромные деньги. Это особенно больно, когда речь идет о родственниках в другом городе, о маме, которой я хочу позвонить. Эта обратная миграция к дорогим звонкам — еще один признак «Мертвой жизни».

Местные говорят о глушилках. Говорят о специфике региона, об регулярных учениях. Но для меня, обычного пользователя и приезжего журналиста, это ощущается как выпадение из реальности. Ты заперт в городе, где жизнь идет в замедленном темпе, а связь с внешним миром — это роскошь.

Это парадокс: ты работаешь с информацией, но сам находишься в информационном вакууме.

Часть III: Взгляд как на...

Самое тяжелое — это не климат или связь, а эмоциональный холод, который пронизывает отношения между людьми.

В Ростове, где солнца, как мне кажется, всегда немного больше, люди в очередях, на остановках, даже просто прохожие — они словно теплее. Они готовы обменяться парой слов, улыбнуться, дать южный радушный контакт.

Здесь, в Уфе, я постоянно сталкиваюсь с чем-то, что ощущается как тяжелый, равнодушный взгляд. Даже в продуктовом магазине, даже на кассе, где по определению должно быть какое-то нейтральное взаимодействие, на тебя смотрят так, будто ты — помеха, ненужный объект, нарушивший покой.

Я понимаю, что это, возможно, усталость от морозов, специфика большого города или просто защитная реакция на постоянный дискомфорт. Но когда ты сам еле борешься с апатией и желанием заснуть, такой межличностный холод добивает окончательно.

«Мертвая жизнь» — это не про то, что здесь нет событий или людей. Она про то, что радость и энергия ушли в спячку.

Эпилог: Дождаться весны

Я журналист, я должна писать, я должна анализировать и быть объективной. Но сейчас я могу лишь констатировать: я — заложница мороза, цифрового вакуума и тоски.

«Мертвая жизнь» — это состояние, когда ты существуешь между холодным одеялом и заглушенным телефоном, а единственная надежда, которая тебя греет, это ожидание весны.

Я ищу спасения в мелочах: одна маленькая кофейня, где всегда стабильный Wi-Fi, или редкие полчаса солнечного света, пробившегося сквозь смог. Но в основном я просто жду. Жду, когда город проснется, когда расцветут не только деревья, но и лица людей. И когда я смогу, наконец, выйти на улицу, не ощущая себя чужеродным айсбергом.

А пока — статья пишется из-под одеяла.