В рубрике «Интервью» у нас два важных и интересных гостя: доктор экономических наук Рустем Ахунов и эксперт Пруфы.рф экономист Всеволод Спивак. С ними мы обсудили как вопросы микроэкономики – наших с вами кошельков, так и макроэкономики – поговорили о текущем социально-экономическом положении Башкортостана, сравнили с Татарстаном и узнали экономическое будущее России, правда ли, что страна деградирует. Вопросы микроэкономики – в первой части нашего большого материала. «Росстат», а также его региональные филиалы подвели итоги социально-экономического положения страны и регионов за 9 месяцев текущего года. А 9 месяцев – это практически год. Что происходит с экономикой Башкортостана, Татарстана и России? Р.А. Экономика страны и экономика Башкортостана адаптировались к тем геополитическим вызовам, которые имеют место и связаны с проведением СВО. Эти вызовы провоцировали прогнозы экономистов – либеральных и западных – о том, что экономика рухнет на 15-20%. Объективно, когда слушали их аргументы, это действительно могло произойти. В итоге экономика в 2022 году потеряла 1,5-2,0%. В 2023 году она растет, главным образом, за счет ВПК. За счет высоких зарплат в отрасли усиливается потребительская активность. Импортозамещение – это третий сектор, в котором отмечается рост. Это все приводит к тому, что по 2023 году мы выходим по ВВП, по ВРП региона на ожидаемый рост до 3%. В этой связи я считаю, что экономическая ситуация стабилизировалась, можно строить новые планы. Но сохраняются проблемные зоны. Это высокая инфляция, высокая ключевая ставка, которая ограничивает деловую и потребительскую активность. Ключевая проблема – дефицит на рынке труда. А что с экономикой республики? Р.А. Ситуация в Республике Башкортостан и Республике Татарстан несколько хуже, поскольку в обеих республиках наше все – нефтедобыча и нефтепереработка. Эти отрасли, с точки зрения ценового фактора и с точки зрения экспорта, еще не успели полностью адаптироваться к ограничениям, связанным с западными санкциями. Сильно растут такие отрасли, как производство компьютеров, оптических приборов, металлообработка и производство изделий из металла, машиностроение, электрооборудование. Нефтянка «проседает». В.С. Правда в том, что средний уровень зарплат и доходов растет, причем достаточно сильно. Надо понимать структуру этих доходов, чтобы «опустить» их на обычного человека. У людей, которые связаны с СВО, доходы выросли кратно. Если медианная зарплата была 40 тысяч, сейчас они получают больше 200 тысяч. Миллион человек условно стали получать дополнительные 200 тысяч рублей в месяц. Миллион человек получают 2,4 миллиона рублей в год сверх того, что получали раньше. Это, соответственно, дает нам 2,4 триллиона рублей дополнительных доходов населения. В среднем ожидается дополнительный рост совокупного дохода в районе 3,5-4,0%. При том, что совокупный доход населения за прошлый год составил 80 триллионов рублей. То есть 3% роста совокупного дохода – это рост тех, кто занят в СВО. Где остальные 1,5-2,0% роста? 0,5-1,0% – увеличение занятости ВПК. Допускаю переток доходов в такие отрасли, как строительство, общепит, розница, услуги. Я подозреваю, что у большинства людей доходы упадут. У незначительной группы они сильно повысились, в этом ничего плохого нет, у подавляющего большинства они упадут. Даже самая грубая прикидка говорит о том, что большая часть дополнительных доходов формируется не в «экономике масла» (есть «экономика пушек», есть «экономика масла»). Инвестиционная активность – один из главных факторов и признаков роста экономики. Что с инвестициями? В.С. Если сравнивать с Казанью, то по итогам 9 месяцев уровень инвестиций в Татарстане вырос на 29,9% и составил примерно 750-760 миллиардов рублей. У нас рост составил 6% с небольшим до 325 млрд. рублей. При этом в целом по России рост около 10%, в ПФО рост 16% с небольшим. Уровень собственных подушевых доходов бюджета в Татарстане примерно в 2 раза больше, чем в Башкирии: у нас порядка 70, у них 140 тысяч на человека. В уровне расходов разница меньше, потому что у нас уровень бюджетной обеспеченности такой, что нам дают субсидии на выравнивание бюджетной обеспеченности. Когда мы говорим об импортозамещении, оно либо есть, либо нет. Что такое импортозамещение: Вы не можете лобзиком сделать новый станок, нужно оборудование, нужно вкладывать. Если нет скачка в инвестициях, ни о каком импортозамещении речи нет. Если мы видим рост инвестиций 10% по России и 16% по ПФО – тоже трудно говорить об импортозамещении. Если я вижу рост 29% в Татарии, может быть, там импортозамещение есть, а может быт, нет. Но если я вижу рост 6% при инфляции в 7%, когда фактически роста нет, то говорить об импортозамещении не приходится. Мы ожидаем уровень инвестиций примерно 25-27% от ВРП, это тот уровень, который не позволяет говорить об опережающем инвестиционном развитии. Это поддерживающий уровень. Р.А. Это действительно поддерживающий уровень. Тем не менее мы буквально несколько лет назад говорили об уровне 22-23%. В быстрорастущих азиатских странах этот уровень доходит до 40% от ВВП. В американской и европейской экономиках это сопоставимые с Россией уровни. Изношенность основных фондов у нас – нам надо больше инвестировать. Я не согласен с утверждением о 6-процентном росте у нас. У нас такова структура инвестиций: до 60% инвестиций – это вклады самих предприятий, обновление, реинвестирование прибыли. До 20% – это бюджетные инвестиции, они в последние годы также выросли: мы видим инфраструктурные проекты, новые больницы и так далее. Меня поражает низкая доля банков – около 3-4 процентов по текущим данным. Есть еще такой источник финансирования инвестиций, как внутренний займ, когда одно предприятие занимает у другого. Теперь о том, какие предприятия вкладывают. И в Башкортостане, и в Татарстане, я уверен, это одни и те же отрасли – «нефтянка», транспорт и хранение. Более половины всех инвестиций приходится на две отрасли. Поэтому, когда мы говорим о росте в 6% при том, что «проседают» «нефтянка» и нефтепереработка, а другие отрасли больше вкладывают, то 6-процентный рост говорит о том, что импортозамещение есть, и туда вкладываются деньги. Приведу пример. Туймазы, мебельный кластер, производство матрасов. Средняя зарплата в этих сложных условиях превышает 50 тысяч рублей. Кластер растет на 30-40% в год. Предприятие приобретает и строит новые производственные площади. Не это ли импортозамещение? Собственник говорит, что развивается, главным образом, за счет ухода импортных компаний. Есть яркие примеры импортозамещения в действии. В.С. Примеры, безусловно, есть. Тем не менее рост в 6% на уровне прошлого года с учетом инфляции – это тот уровень, который значимо говорит об импортозамещении. Вот рост 29,9% в Татарстане – это может говорить о реальном импортозамещении. Но не факт – надо посмотреть структуру. Вы оба говорите о росте экономики, в том числе, за счет ВПК. Но СВО вечно длиться не будет. Нет ли опасности, что после окончания СВО экономика перестанет расти, а на рынок придут сотни тысяч людей с низкими зарплатами? В.С. Критиковать развитие экономики – это одно, но надо признать, что в рамках существующих ограничений государство действовало достаточно рационально. В госбюджете есть резервы, которые позволят еще какое-то время как поддерживать повышенные выплаты людям, так и трансформировать экономику «пушек» в экономику «масла». Такие инструменты есть. Вопрос в том, насколько сумеют это сделать плавно, когда наступит необходимость. Мы видим, что диспропорции в экономике накапливаются, их надо будет решать. Пример диспропорции – уровень безработицы и ее снижения. У нас снижение безработицы происходит не за счет увеличения числа рабочих мест, а за счет выбытия людей из башкирской экономики созидания. Рано или поздно, когда часть людей вернется, уровень безработицы будет неизбежно расти. Как этим будет работать государство – вопрос. Р.А. Люди, которые уехали на СВО, – один фактор, спровоцировавший на рынке труда такую ситуацию, есть еще те, кто выехал за рубеж, есть мигранты, которые работали здесь и уехали после начала СВО. Я посчитал, сколько могло из Башкортостана уехать на СВО. Я посмотрел долю мужского населения республики, посмотрел официальную цифру мобилизованных (300 тысяч человек, данные по России). Далее Медведев заявил, сколько на 1 августа было контрактников. Таким образом, на тот момент потенциально из Республики Башкортостан участвуют в СВО примерно 15 тысяч человек. Эта цифра получилась исходя из доли мужского населения и доли тех, кто из регионов уходит на СВО. Это говорит о том, что ситуация не так катастрофична, мол, люди вернутся и окажутся без работы – они найдут работу. Безработица увеличится до естественной нормы, сейчас она не естественная, чрезвычайно маленькая. Посмотрим, куда направляются те средства, которые они получают. В сельской местности это возможность профинансировать какие-то потребности, например, купить стиральную машину. Эти деньги в экономике, я не могу сказать, что это будет какой-то проблемой. Также мы должны помнить о профессиональных военных, которые, на мой взгляд, так или иначе продолжат свою деятельность. Поэтому серьезной проблемы я не вижу. Бюджеты в этом году сильно напрягутся: «денег всегда мало» Бюджет: хватит ли на все и на всех? Насколько стало меньше денег? Р.А. В номинальном выражении денег меньше не стало, но в реальном выражении бюджет не вырос. Когда обсуждался бюджет, я задавал этот вопрос министру финансов, на что был получен ответ: «Мы не учитываем изменение бюджета в реальных цифрах, мы работаем с номинальными цифрами». Бюджеты регионов РФ отличаются в зависимости от того, насколько регион сильный. Республику Башкортостан я отношу к экономически сильным регионам. Четыре региона РФ формируют 40% налоговых поступлений в консолидированный бюджет России. Башкирия не входит в их число, но входит в число 15 регионов, которые обеспечивают больший вклад в консолидированный бюджет. Предварительно бюджет 2023 года исполнен с показателями доходов в 289 млрд рублей, расходов в сумме 309 млрд, дефицит 19,5 млрд. Доходная часть бюджета 2024 составит 300 млрд руб. Статьи доходов традиционные: налог на прибыль организаций, НДФЛ, акцизы, 15 млрд – налог на имущество. У нас большие безвозмездные поступления из федерального бюджета, порядка 80 млрд руб. Расходная часть также не поменялась. Наш бюджет отличают высокие расходы на национальную экономику. Это инфраструктурные проекты, строительство в социальной сфере, которое финансируется за счет бюджетных средств. Это, прежде всего, образование, здравоохранение порядка 30 млрд. На финансирование социальной политики направляется порядка 60 млрд руб. Исполнение бюджета 2023 года такое. Хороший бюджет или плохой – это технический документ, отражающий существующие экономические процессы. Структура экономики обеспечивает, соответственно, структуру поступлений. Она сильно отличается от Татарстана: по экономике и по бюджету мы сильно отличаемся. В.С. Бюджетные доходы в реальном выражении снижаются уже несколько лет. При этом было заложено даже номинальное падение при формировании консолидированного бюджета, незначительное, но, тем не менее. Номинальные доходы муниципальных бюджетов уменьшаются заметнее, в номинале они будут даже ниже, чем в 2022 году. Накопленная инфляция, посчитанная сложным путем, составит за это время более 20%. «Удивительно» будет посмотреть, как муниципалитеты с этим справятся, потому что есть задача выплаты зарплаты, которая растет опережающими инфляцию темпами. В этом плане бюджеты муниципалитетов будут очень сильно «напряжены». Я надеюсь, что есть какой-то выход, но выглядит ситуация очень тяжело. Меня много лет подряд удивляет падение расходов на здравоохранение. С учетом инфляции по этой статье расходы упали до уровня ниже 2020 года. И это при том, что состояние здравоохранения у нас не самое блестящее: и зарплату медикам надо повышать, и дефицит кадров есть. Говоря о доходной части бюджета, меня всегда удивляет налог на имущество в сравнении с другими регионами, а особенно ярко это проявляется в сравнении с Татарстаном. В этом году и следующем у нас плюс-минус 12 млрд, в то время как в Татарстане 39 млрд. Разница в 27 млрд рублей, почти как весь наш бюджет на здравоохранение. Откуда такая разница? В.С. Я не вижу экономических факторов, которые обуславливали бы трехкратный отрыв. Я думаю, что дело здесь в некорректной инвентаризации объектов имущества, которые подлежат налогообложению. И эта проблема не решается годами. Более того, вопрос в неверной оценке объектов или просто их отсутствии. Кажется, что по налогу на имущество физических лиц в муниципальных бюджетах аналогичные проблемы. Р.А. По здравоохранению расходная часть исполнена на 31 млрд рублей. Нельзя рассматривать расходы бюджета РБ на здравоохранение в чистом виде. Надо рассматривать и расходы Территориального фонда обязательного медицинского страхования (ТФОМС) – это значимая сумма. Поэтому нельзя говорить о том, что расходы на медицину упали: надо смотреть расходы в совокупности двух бюджетов – бюджета и ТФОМС. Надо также иметь во внимании, что в 2019-2020 году расходная часть бюджета выросла, в том числе за счет наращивания государственного долга и поступления федеральных средств. Поэтому относительно этого периода сейчас имеет место эффект высокой базы. Госдолг у нас, как и в Татарстане, в размере 30% от собственных доходов, что позволяет при необходимости наращивать расходную часть. Также мы помним, что 2020 год – «пандемийный», расходы на здравоохранение должны были объективно расти. Начало СВО – бюджет также требует перераспределения расходов. В этих условиях я считаю, что наш бюджет сбалансирован, он отвечает экономическим реалиям сегодняшнего дня, отвечает приоритетам развития региона. В.С. То, что в 2020 году строили ковидные госпитали, это не должно быть основанием для последующего снижения расходов на медицину. Логика как бы есть, но если посмотреть цифры, то при том, что в 2020 году стационары строили, в 2021 году количество мест в стационарах меньше, чем в 2019 году. Это означает, что даже повышенные расходы в 2020 году не позволили решить проблему деградации в медицине. Министр здравоохранения сказал, что сумели сократить места в стационарах за счет увеличения практики «домашнего стационара». Р.А. Более значимая проблема, мне кажется, кроется в другом: заработная плата учителей и медицинского персонала, но не врачей – медсестер. Учитывая их нагрузку, учитывая те задачи, которые они выполняют в ковидные периоды, их заработная плата явно должна расти. Конечно, это недофинансирование: денег всегда мало. Но надо признать и тот факт, что модернизация здравоохранения идет высокими темпами. Прогноз: мы будем деградировать Почему западные санкции не принесли ожидаемый эффект? Неужели все это благодаря «финансовому волшебству» Эльвиры Набиуллиной? Р.А. Эльвира Набиуллина – тот самородок из Уфы, который сегодня осуществляет экономическую политику в стране. Предмет ее критики серьезен: она допустила повышение ключевой ставки до 16%. Это приводит к тому, что деловая активность снижается, как снижается потенциальная инвестиционная активность. Второй момент критики – допущение вывода капитала за границу после начала СВО. Но с другой стороны, то, за что отвечает председатель ЦБ РФ – это инфляционные процессы. Она, и ЦБ в целом, искусно справились с началом СВО и не допустили экономического коллапса. Задача была – стабилизировать ситуацию, и результатом этой политики стало то, что мы имеем: ожидается экономический рост по итогам 2023 года. Я убежден, что тот таргет по инфляции, который ЦБ установил, будет близок к исполнению. А это очень низкое значение – 4%. Я убежден: c этой задачей Банк России справится. А что с санкциями? Р.А. С точки зрения Запада, есть потери в виде более 1000 компаний, ушедших с рынка. С точки зрения нашей, это будет зависеть от того, как мы справимся с технологической зависимостью от Запада, насколько мы выстроим науку, способную осуществить технологический суверенитет. Это мы узнаем через определенный период времени. Сейчас могу сказать, что экономика справляется. В.С. В системе государственной власти Центробанк – один из наиболее эффективных институтов. Некоторые действия мне непонятны, но некоторые действия абсолютно блестящие и оперативные. И при этом, надо отдать должное, Центробанк активно сопротивляется популистским призывам – снизить ставку до уровня ниже инфляции или хранить резервы в российской экономике. Эти призывы настолько упрощают реальность, это просто детский сад какой-то. Что касается санкций, то Запад не ожидал, что экономика России не в руинах. С другой стороны, если посмотреть научные труды, которые анализируют давление санкций на экономики стран, то очень немногие страны погружались в хаос. В подавляющем большинстве эти страны были обречены на жесточайшее технологическое отставание. И, кажется, Россия готовилась к этому санкционному давлению. Еще в 2021 году журнал The Economist строил предположения о том, как санкции скажутся на экономике России. И уже тогда писал, что у России бешеные резервы и относительно низкая зависимость от мировой экономики: мы не были встроены в технологические цепочки Запада в той степени, как в них встроены, например, Китай в Европу или Европа в Китай. За это мы жертвуем ростом на протяжении многих лет, но это дало нам возможность сохранять сейчас некую стабильность. Я думаю, технологическое отставание будет усиливаться: в качестве успешного примера мы видим Иран. А в качестве неуспешного примера мы видим Северную Корею. Если через 10 лет мы будем чувствовать себя лучше, чем Иран, я буду считать это успехом. Каким будет следующий год? Р.А. Сохранится управляемая турбулентность. Ожидания по экономике позитивные, экономика должна продолжить свой экономический рост. Инфляция будет в запланированных пределах. Безработица будет зависеть от завершения СВО. В.С. Инфляция выйдет за уровень в 4%, я в этом четко уверен. Думаю, уровень будет близок к 5-7%. Экономика сохранит управляемость. Думаю, что будет определенная турбулентность на валютном рынке после мартовских выборов (президента), до выборов, думаю, ситуация будет стабильной. Уровень доходов государство может регулировать, у него есть резервы, в следующем году точно, может быть, и в 2025. Технологически мы будем деградировать, это неизбежно. Потребление не количественно, а качественно тоже будет деградировать. "Цены на яйца - идеальный шторм": эксперты об экономике Башкирии, нищете и господдержке Башкортостан и Татарстан - сравнение. Умираем раньше, работаем хуже, зарплаты скромнее Низкое качество управления. Эксперт назвал причину резкого отставания в экономике Башкирии от Татарии
