Жительница города Кумертау 51-летняя Надежда Варламова возмущена, что ее пожилой матери не досталось места в реанимации, когда та умирала в больнице. «Реанимация не резиновая, а ваша мама уже отжила», – так якобы заявляли ей врачи. А позже оказалось, что труп выписали домой – «в стабильном состоянии». По мнению Надежды, в больнице упорно не хотели «портить статистику». Теперь дочь требует от главврача уволить заведующих реанимации и хирургии. Но тот – категорически против. Надежда Варламова считает, что ее мать можно было спасти – и добилась возбуждения уголовного дела. Подробности – в нашем материале.
Сказали – «ушиб»
Надежда Варламова до сих пор с возмущением вспоминает, как ее 83-летняя мать, Раиса Яковлевна, умирала в больнице города Кумертау.– Сегодня ровно восемь месяцев, как не стало моей мамы. Она умерла 12 января, а в больницу мы с ней попали 25 декабря того года, – вспоминает наша собеседница, Надежда. – Она упала дома, с пятницы на субботу. В субботу, 24 декабря, мы с дочкой пришли навестить ее, а она лежала дома на пороге, живая, но не в очень хорошем состоянии. Вызвали скорую. Ее поверхностно осмотрели, померили давление и температуру. Мама жаловалась, что у нее болит нога – ей сказали, что это ушиб, и нужен покой. В тот день мы в больницу не поехали. Но на следующий день мама стала жаловаться – «больно, не могу». Снова приехала скорая. Собрались, поехали в больницу.
В больнице, по воспоминаниям Надежды, ее и Раису Яковлевну встретил дежурный заведующий травматологии. Осмотрел поступившую больную, отправил на рентген, и вынес вердикт – перелом шейки бедра. Надежда заметила, что у мамы на ноге почернели пальцы. Врач ответил, что это от ушиба. Но оказалось, что на самом деле у пациентки началась гангрена. Ногу пришлось ампутировать.
– Я добилась консультации у хирурга, который тут же определил гангрену и отправил маму на компьютерную томографию, которая показала – никакого перелома нет. Нас положили в хирургию, на 4-й этаж, – вспоминает Надежда обстоятельства роковой операции. – 29 декабря маме ампутировали правую ногу. Она выехала из операционной в своем уме, разговаривала с врачами, благодарила их. Спросила у анестезиолога – как ее состояние, он ответил: «Очень тяжелое». Но почему-то нас не отправили в реанимацию, а сразу подняли в отделение, в палату. С 29 декабря по 8 января она была в сознании, разговаривала, но нога у нее не заживала – видимо, что-то пошло не так.
«Мама! Мама! Помогите!»
По версии Надежды, в какой-то момент ее маму попросту перестали лечить – только мерили температуру и давление, несмотря на то, что после ампутации нога никак не заживала. Все это время дочь не отходила от маминой постели. В одну из ночей января Раисе Яковлевне стало совсем плохо, и дочь позвала врачей – хирурга и реаниматолога.
– Ее лечили до 4 января. С 4 по 12 января у нее просто мерили температуру и давление, обрабатывали ногу. С 11 на 12 января я позвала хирурга, говорю ему: «Она хрипит, может, в реанимацию ей надо?» Он вызвал заведующего реанимацией – Маркелова. Тот пришел с ухмылочкой, посмотрел и сказал прямым текстом: «ИВЛ ей не поможет, реанимация у нас не резиновая. В приоритете – дети и молодые. А ваша мама уже отжила. Готовьтесь». Я как на него накинулась, схватила за халат: «Вы что такое говорите? Помогите, спасите!» Он говорит – «Отпустите меня, лучше идите, посидите с мамой». Я ушла к маме, она еще была живая. Я ее водой попоила. И через 5-10 минут она умерла, в 8:20 утра. Люди собирались на завтрак в больнице. Я выбежала в коридор, стала кричать «Мама! Мама! Помогите!» В это время медсестры уже начали раздевать ее и убирать в пластиковый мешок.
Пока Надежда была в шоковом состоянии, сотрудники больницы дали ей подписать отказ от претензий к лечению и персоналу. А затем внезапно написали, что смерть пациентки наступила дома. Якобы от отека головного мозга.
– Старшая медсестра мне говорит: «Вам надо сейчас подписать заявление, что вы претензий к лечению и к персоналу не имеете». Я была в шоке, все подписала. Потом отправили к заведующей главврача и заведующей поликлиникой – «Там все сделают». Я увидела, что заведующая поликлиникой пишет причину смерти: «Отек головного мозга, хроническая больная». Спрашиваю: «Как это? Она же от гангрены умерла?» Меня отправляют к терапевту, терапевт на меня наехал: «Это не мой участок, если она в больнице умерла, то пусть вам в больнице все пишут». Я еще отказалась от вскрытия – зачем ее вскрывать? Как работают внутренние органы, меня не интересует. Терапевт написал в амбулаторной карте: «Смерть Бухтияровой наступила дома, 12 января в 8:20».
Ногу похоронили отдельно
Происходящие в то время с Надеждой события наглядно иллюстрирует ситуация с ампутированной ногой ее мамы. Ногу должны были захоронить как биоотходы, либо, в случае летального исхода – вместе с умершей женщиной. Но, по словам Надежды, даже после смерти Раисы Яковлевны медики по какой-то причине не хотели отдавать ампутированную часть тела – и захоронили ее спустя месяц сами.
– Пока я лежала с мамой в больнице, мне то и дело говорили: «Вам надо ногу захоронить». Я говорю: «Где я ее среди зимы буду хоронить? Пусть она в морге полежит до конца января, если мама до конца января не доживет, мы вместе с ней и похороним эту ногу», – вспоминает с ужасом Надежда. – Когда ее только-только отрезали, сказали: «Мы ногу отправим в морг, там сделают вскрытие и узнают, почему образовалась гангрена». В итоге вскрытие в морге не делали, в журнал они запись не внесли, а о том, что нога и дальше находилась там, я только потом узнала.
Маму мы похоронили 14 января, в субботу. Ногу нам не отдали, сказали: «Мы ее уже утилизировали». Хотя, как позже выяснилось, захоронили ее только 7 февраля – как биоотходы. Когда мы подняли журнал в морге, оказалось, что все не так просто – при захоронении биоотходов там присутствуют санитары или лаборант морга, ритуальщик, с которым заключается договор о захоронении. Ведется видеофиксация, все записывается в журнал: какие части и чего они там захоронили, все в отдельных мешках с бирками. А до этого в морге с нас еще и взяли деньги за то, чтобы помыть и одеть тело. Оказывается, это должно быть бесплатно, за эти процедуры сотрудникам морга идет надбавка к зарплате.
Спустя девять дней после смерти мамы Надежда, кое как придя в себя, направилась к главврачу больницы с жалобой на работу его сотрудников.
«После смерти выписана в стабильном состоянии»
Женщина рассказывает, что в течение всего времени с момента смерти ее мамы она пытается добиться правды – и отстранения от работы медиков, которых женщина считает виновными в произошедшем. Врачи же, как полагает Надежда, пытаются сфальсифицировать документы, чтобы скрыть свою вину, и уйти от ответственности по возбужденному Следственным комитетом уголовному делу. Кроме того, собственную проверку провели Минздрав и эксперты из ОМС «Альфа-страхование». И, по словам Надежды, нашли множество нарушений.
– Я писала пять обращений к главврачу, он мне толком ничего не отвечает, – рассказывает Надежда. – Потом я не вытерпела и написала в прокуратуру. Они перенаправили мою жалобу в Росздравнадзор и Минздрав, чтобы там разобрались. Была экспертиза и из ОМС «Альфа-страхование». Они нашли кучу нарушений, Минздрав тоже нашел. Сказали, что сотрудников больницы оштрафовали. Но мне от этого не легче – они же продолжают работать и людей калечить, и отправлять на тот свет. И то, что их припугнули штрафом – это ни о чем.
Выявленные нарушения и обращение Надежды к председателю Следственного комитета РФ Александру Бастрыкину стали достаточной причиной для возбуждения уголовного дела по части 2 статьи 109 УК РФ «Причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей» – по ней предусматривается наказание в виде лишения свободы сроком до трех лет. В настоящее время, как рассказала женщина, СК РФ дал поручение провести эксгумацию судмедэксперту по уголовным делам в Екатеринбурге. А врачи, по мнению Надежды, пытаются еще и сфальсифицировать документы.
– В больнице мне дали выписку, из которой я узнала много нового. Например – что мы, оказывается, поступили на седьмые сутки, и после операции состояние было положительное, и динамика нормальная. Вспомним слова анестезиолога, когда ее везли из операционной, – «очень тяжелое». А то, что нога не заживала, что не лечили толком, что ей все хуже становилось? Пишут: «Выписана домой 12 января в 11:00 в стабильном состоянии под наблюдение хирурга, терапевта и эндокринолога». Когда она умерла еще в 8:20. А они в 11:00 ее, оказывается, живой выписали. Вот это фокус! В ответах страховщикам и Минздраву они вообще написали, что мама умерла 11 января, в 17:30. Эксперты звонят мне и спрашивают: «Мы не можем понять, перед нами три документа, в свидетельстве о смерти написано, что ваша мама умерла в 8:20 12 января, в ответе больницы – что умерла 11 января в 17:30, а в выписке – что была выписана в 11:00 и уехала домой живая. Так когда она умерла вообще?»
«На это пойти не могу»
У нас назрели вопросы к главврачу ГБУ МЗ РБ «Городская больница города Кумертау» Олегу Астахову. Однако он, ссылаясь на ведущееся следствие и врачебную тайну, дал довольно лаконичный комментарий, в котором косвенно обвинил в смерти мамы саму Надежду.
– Мы себя виноватыми, конечно, не считаем, – говорит Астахов. – Тяжелый случай, женщина достаточно пожилая, хроническая больная с большим букетом заболеваний. Вначале родственники не давали согласия на операцию. Потом операцию все-таки провели, но, к сожалению, через некоторое время наступил летальный исход. Дочь считает, что мы должны были ее спасти. Но в медицине всякое бывает, случай был нелегкий. Какую-то роль, возможно, сыграло то, что протянули с операцией из-за несогласия родственников. Дочь умершей обратилась в Следственный комитет, идет расследование, всех врачей у нас допрашивают, вплоть до уборщиц. Она требует уволить заведующих реанимации, хирургии. Я на это пойти не могу, я не считаю этот случай таким вопиющим и скандальным. На мой взгляд – так. Все, что могу сказать.
В Следственном комитете РФ по РБ нам также ответили, что ведется расследование уголовного дела.
– Мелеузовским межрайонным следственным отделом СУ СК России по Республике Башкортостан возбуждено и расследуется уголовное дело по части 2 статьи 109 УК РФ. Дочь умершей неоднократно приходила на личный прием к сотрудникам следственного отдела. Назначена комиссионная судебно-медицинская экспертиза, выполняется запланированный объем следственных действий, – сообщили в СК РФ по РБ.
Однако Надежда опасается, что и местный отдел следственного комитета может намеренно по какой-то причине затягивать с проведением эксгумации и дальнейшим ходом дела.
Мы будем следить за развитием событий и расскажем о том, что нам станет известно, в следующих публикациях. Но, признаемся, моменты с выписками, ногой, которую не хотели отдавать, и разными временами смерти повергли нас в определенный шок. Что, вообще, происходило в этой больнице города Кумертау? Ваши предположения?
