Татарстан – единственная республика в составе России, где в последние годы руководитель назывался «президентом». Летом 2022 года, спустя полгода после принятия закона об организации публичной власти в субъектах, Рустама Минниханова в официальных документах стали упоминать как «главу». При этом в парламенте республики его продолжили называть «президентом».
В декабре Госсовет Татарстана уступил требованию «Москвы» отказаться от должности президента во главе республики, но с условием – только когда Рустам Минниханов доработает текущий президентский срок. Планировалось, что лишь по итогам выборов 2025 года руководитель республики станет называться одновременно «главой» и «раисом». Такое «неидеальное» решение устроило и руководство Татарстана, которое предпочло не «противостоять федеральному центру».
Однако в течение нескольких недель все было «переиграно», и в январе Госсовет Татарстана отказался от «переходного периода» в переименовании должности президента. К слову, это произошло после того, как Владимир Путин встретился с Рустамом Миннихановым в московском Кремле. Уже 6 февраля Рустам Минниханов официально стал раисом Республики Татарстан. Высказать свое мнение о последних судьбоносных для государственности Татарстана событиях мы попросили казанского эксперта, кандидата исторических наук Александра Овчинникова.
Александр Викторович, как Татарстан объявил себя суверенным государством в 1990 году и к чему это привело?
– Осознать, что произошло в начале 1990-х годов, невозможно без ясного понимания предшествующей истории. Здесь прошлое делится на две категории: прошлое мифическое и прошлое реальное. Мифическое выражается в утверждениях вроде «народы ждали возможности освободиться от оков советской империи», реальная же история, воссоздаваемая научными методами, заставляет обратиться к феномену так называемой «номенклатуры». Речь идет о правящем в СССР классе бюрократии, появившихся при Иосифе Сталине управленцах, которые фактически стали коллективным собственником всей страны. Специалисты по этой теме отмечают, что номенклатура появилась из самых архаичных глубин общества (деревни, городского пролетариата) и установила порядки, напоминающие «азиатский способ производства» (о такой опасности предупреждал еще Георгий Плеханов, бывший соратник Владимира Ленина).
При подобном общественно-политическом строе очень слаба частная собственность, развита собственность коллективная. В таких условиях принципиально важно, какую ступеньку ты занимаешь в иерархии системы перераспределения «народного добра». По-научному это обозначается термином «власть-собственность» – когда ты при власти, у тебя «все есть», когда же ты лишаешься власти, теряешь и собственность.
В 1930-е годы номенклатура бурно выясняла отношения в своей среде, внешне это выразилось в «массовых репрессиях». При Никите Хрущеве и Леониде Брежневе уже немолодые выжившие в суровой подковерной борьбе «номенклатурщики» хотели спокойно пожить для себя, радоваться успехам детей и внуков, у которых по понятным причинам в жизни все легко получалось. Именно во время правления Хрущева произошло почти забытое событие, которое, между тем, имеет прямое отношение к случившемуся десятилетиями позднее распаду СССР. Были созданы «совнархозы», перенявшие часть властных функций от союзного центра. Это укрепило позиции местной номенклатуры. Кстати, в «хрущевскую оттепель» началась карьера молодого Минтимера Шаймиева, придумавшего «квадратно-гнездовой» метод выращивания кукурузы и обратившего на себя внимание начальства. Видимо, с тех пор Минтимер Шарипович научился чувствовать политическую конъюнктуру.
В брежневскую эпоху почти прекратились перемещения чиновников по стране: бюрократы иногда десятки лет занимали одни и те же должности в одних и тех же регионах. Это не могло не привести к созданию местечковых кланов, которые стремились к роскошной жизни и уже потихоньку начинали тяготиться «всевластной» Москвой. В небольшой отрезок правления Юрия Андропова центр попытался справиться с произволом на местах (вспомним знаменитое «хлопковое дело» в тогда еще Узбекской СССР), но в целом этого не получилось, потому что противоречило исторической логике развития самой номенклатуры. «Старики» постепенно умирали (напомню «гонки на лафетах» конца 1970-х, начала 1980-х), «молодые» же, в том числе сотрудники Татарского обкома КПСС, хотели быть самостоятельными и легально получать «дивиденды» от того, за что в СССР преследовали (частной торговли, валютных операций и т.д.), поэтому при «слабом» Михаиле Горбачеве не могло не произойти распада.
Идею, видимо, озвучил амбициозный Борис Ельцин, на тайных застольях рисовавший перед своими «товарищами» перспективы богатой жизни (как на «Западе»), но с обязательным сохранением власти и пожизненным обеспечением нескольких поколений потомков. В принципе, все так и произошло: распад СССР и смещение Горбачева было коллективной волей номенклатуры (даже внешне отстранение от власти Горбачева напоминало организацию отставки Хрущева в 1964 году. В начале 1990-х молодые «вторые секретари» обкомов почувствовали, что настал «шанс» всей жизни – они могут стать совсем независимыми и даже передавать власть по наследству (в Азербайджане семья Алиевых правит до сих пор).
Идеологическим обоснованием было выбрано «национальное возрождение», и происходившие в Казани в начале 1990-х события мало отличалиcь по своим базовым характеристикам от общесоюзных. Местная номенклатура, контролировавшая прежде всего сельское население и вывозившая его на автобусах на митинги в Казань, добивалась контроля над экономическими богатствами региона. Объявление суверенитета 30 августа 1990 года – первый шаг на этом пути, последний – подписание Договора о разграничении полномочий и предметов ведения в 1994-м. Теперь вся экономика была полностью под контролем, и началась «приватизация для своих», когда элементы рыночной экономики вводились под строгим контролем бюрократии (формально это объяснялось заботой о населении, которое якобы не перенесло бы последствий гайдаровской «шоковой терапии»). В результате в Татарстане сформировалась система государственно-монополистического капитализма, повторяющая характерные для номенклатуры свойства «власти-собственности».
Эти процессы, как в кривом зеркале, отразились в социальной мифологии. Я специализируюсь на изучении национальных историй Татарстана, и в них четко фиксируется коллективистский образ «народа» («этноса», «национальности», «цивилизации»), который, согласно правилам классического мифа, движется во времени-пространстве («исторический путь народа»). Этот образ антииндивидуален, в нем нет отражения элементов частной собственности (речь всегда идет о «народной» земле, «народном» достоянии). Безусловно, перед нами иррациональное воплощение амбиций номенклатуры с ее коллективным стилем управления и государственно-монополистическим капитализмом.
Вторая половина 1990-х, 2000-е – «золотой век» постсоветской номенклатуры, в том числе и татарстанской. Построенные героическим и часто бесплатным трудом (например, заключенных) советские предприятия перешли почти под личный контроль или контроль родственников и приближенных, появилась возможность взаимодействий с западными финансовыми структурами, создавалась база для перезда детей и внуков в Европу и США.
Время идет, «родовые черты» номенклатуры никуда не исчезают, и после выяснения отношений в 1990-е, как то было и после репрессий в 1930-е, побеждает группа «столичной номенклатуры», и появляется необходимость в консолидации, выражением которой явился процесс «укрепления вертикали власти». Стало понятно, что на том же «Западе» богатство еще не означает власть, поэтому стратегические перспективы «оседания за бугром» не так уж и позитивны. Это привело к наблюдаемой ныне конфронтации с Европой и США, которая, в свою очередь, требует внутренней безоговорочной иерархической соподчиненности (видимо, определенные вопросы у «Москвы» вызвало отсутствие трех депутатов Государственной Думы от Татарстана 22 февраля 2022 года на голосовании по ратификации договоров о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи с ДНР и ЛНР).
Появился и внутренний общий для всей номенклатуры исторический оппонент – нарождающаяся гражданская нация в лице образованного и вестернизированного населения больших городов, политически заявившего о себе во время массовых протестов 2011/12 и ныне игнорирующего телевизор. В данных внешних и внутренних обстоятельствах политическая автономность региональных лидеров нежелательна, иллюстрацией чего служит в том числе и борьба за ликвидацию должности президента Татарстана.
Как проходило обсуждение законопроекта о переименовании должности президента РТ и внесение поправок в Конституцию региона? Почему в итоге Татарстан согласился на переименование должности?
– Сказанное выше позволяет приблизиться к пониманию того, почему обсуждение законопроекта о переименовании должности президента Татарстана проходило в Госсовете республики неохотно, с нарочитым формализмом. Напомню, что 23 декабря 2022 года Госсовет РТ принял законопроект о поправках в Конституцию Татарстана. Согласно им, руководитель республики официально именовался бы «президентом» еще несколько лет, вплоть до следующих выборов 2025 года. Но затем случилось то, что свидетельствует о все возрастающей силе «Москвы». Уже 26 января 2023 в Госсовете РТ заявили о неких «дополнительных консультациях» по вопросу наименования должности высшего лица Татарстана и приняли закон о переименовании без всякого «переходного периода», а Рустам Минниханов в тот же день его подписал, и уже с 6 февраля официально стал «раисом».
То, что обтекаемо назвали «дополнительными консультациями», вполне вероятно было «разговором на повышенных тонах» с московскими коллегами, которые обрисовали «новую реальность» и место в ней Татарстана, а заседание Госсовета 26 января явилось полной политической капитуляцией и окончательным завершением проекта «суверенитет». Следует отметить «легкость» обращения с законодательными документами, когда вопросы с поправками в Конституцию обыгрываются с точностью до наоборот в течение нескольких недель – вряд ли это соответствует стандартам правового государства.
Казалось бы, экономические интересы «регионалов» в этих политических играх не затрагиваются, речь идет только о формальном переименовании «главного» из них («первый секретарь обкома», «президент», «раис» – какая разница?). Но я напоминаю об основном правиле «власти-собственности»: когда ты теряешь власть, то теряешь и собственность, и поэтому даже малейший намек на принижение властного статуса вызывает серьезное сопротивление, причем не столько самого «первого лица», сколько подчиненной ему властной вертикали (вплоть до глав районов), эмоционально и инстинктивно чувствующей угрозу своему положению.
Как изменение статуса Татарстана сказалось на его идеологии, в частности, трудах местных историков?
– Мониторинг и анализ различных источников позволяют утверждать, что Татарстан с середины 2000-х постепенно, шаг за шагом, несмотря на систематическое сопротивление, сдает свои позиции в символической сфере, между прочим, очень приближенной к сфере властной. Прежде всего, это касается истории. Если в начале 2000-х Казань смогла отпраздновать «тысячелетие», а историки местной Академии наук публично защищали книги, в которых утверждалось, что «борьба за восстановление независимого государства продолжается и в наши дни» и официально предлагали внести в школьные федеральные учебники «вполне очевидный тезис о том, что вся история Российской империи – это череда бесконечных и нередко кровопролитных войн за расширение территории, захват новых земель и сырьевых ресурсов, обрекших государство на экстенсивный путь развития», то теперь позиция Института истории АН РТ развернулась на 180 градусов.
В ноябре 2022 года директор института Радик Салихов выступил на организованной в Москве Федеральным агентством по делам национальностей конференции «Россия: единство и многообразие» с уже печально известным в научных кругах докладом «Участие народов Поволжья и Приуралья в развитии многонационального Российского государства: проблематика и перспективы исследований», в котором прежние положения публикаций сотрудников его института были названы «вызовами» науке и последствиями влияния «Запада», с которыми Институт истории нынче, оказывается, усердно борется. Были отвергнуты колониальный подход и негатив в отношении 1552 года (захвата Казани Иваном Грозным), концепт «Великой Татарии» был назван мифом. Иными словами, татарстанские историки получили «новые инструкции», «перечеркивающие» прежнюю «генеральную линию» их работ, и сам факт обнародования этих указаний косвенно говорит о проблемах региональной номенклатуры.
Об изменившемся статусе татарстанской политической элиты свидетельствует и относительно скромное празднование и небольшой резонанс «1100-летия со дня официального принятия ислама волжскими булгарами». Масштабов «тысячелетия Казани» повторить не удалось. Сам юбилей принятия ислама в Болгаре является примером фальсификации истории – никаких источников о «всенародном» принятии ислама нет, ничего об этом и о самом Болгаре не говорится в «Записках…» Ахмеда ибн-Фадлана, и постоянные ссылки на них во время официальных мероприятий напоминали известную «сказку о голом короле». До политической актуализации вопроса многие казанские специалисты критиковали миф о принятии ислама в 922 году, но в изменившихся условиях они изменили и свою точку зрения, и, вообще, стремились лишний раз не связывать свое имя с «юбилеем», что может свидетельствовать о неуверенности местных историков в своих политических покровителях.
Во-вторых, могут возникнуть проблемы международного характера. «Раисом» именуется высшее должностное лицо Палестины, которую Россия де-факто признала независимым государством. Аналогии с Татарстаном, а также отношениями Израиля и Палестины не идут на пользу общефедеральной политике «укрепления вертикали власти». Как, например, будут звучать сообщения в СМИ об официальной встрече двух «раисов»?Во-первых, происхождение самого слова не татарское, а арабское. Логично, если бы должность главы Татарстана обозначалась термином татарского, хотя бы тюркского происхождения. Напомню, что к арабизмам в регионе раньше было настороженное отношение. Те же самые сотрудники Института истории писали о необходимости защиты татарской культуры от иностранного влияния, а бывший директор учреждения и нынешний его научный руководитель Рафаэль Хакимов «дописался» даже до того, что Коран якобы часть арабской культуры, и для татар «подходят» не все аяты и суры. Теперь об этом аккуратно забылось, и современный директор Института истории Радик Салихов, обосновывая использование слова «раис», доказывает, что «благодаря многовековому взаимодействию татарской и арабской культуры оно является естественной и неотъемлемой частью национального терминологического аппарата».
В-третьих, «раисами» в Индии эпохи британского владычества называли подконтрольных колониальной администрации крупных землевладельцев-феодалов, что в идеолого-пропагандистском плане может быть использовано нынешними противниками России, обвиняющими нашу страну в колониализме.
Наконец, переименование должности президента Татарстана происходило на фоне «разгромных» для идеологии «татаризма» итогов Всероссийской переписи населения 2020/21. За пределами республики численность тех, кого официальная Казань приписывает к «единой татарской нации» сократилась на 600 тысяч человек. Но ведь Татарстан прилагал серьезные усилия для пропаганды татарской идентичности среди населения других регионов. Однако вне административного влияния башкирская, ногайская и другие идентичности оказались сильнее. Скоро будет 10 лет, как в Татарстане действует направленная на всю страну Государственная программа «Сохранение национальной идентичности татарского народа». Деньги вложены немалые, но итоги переписи ставят щекотливый вопрос о специфике «освоения» этих средств.
В целом «татарская часть» итогов переписи оказалась очередной политической победой Федерального центра, которому вряд ли нравится активность одного региона за пределами своих административных границ (дискурс «татарского мира» напоминает известную в международных отношениях политику «мягкой силы»).
Многие жители республики не согласились с переименованием президента в раиса. Имеет ли какую-то силу в этом вопросе мнение людей?
– Я не соглашусь с постановкой вопроса. Никаких серьезных социологических исследований о недовольстве жителей Татарстана переименованием должности главного чиновника я не видел. Речь идет о приписывании большим группам людей того мнения, которое у них, якобы, должно быть. В реальности «глубинный народ» так же дискретно самоорганизован и «живет своей жизнью», как и политическая элита. До 18 лет я жил в соседнем с Казанью селе. Кажется, в 1997 году (точную дату не помню) туда приезжал Минтимер Шаймиев на открытие Дома детского творчества. Я учился в 8 классе, участвовал во встрече, держа флаг Татарстана. Анализируя сейчас свои воспоминания, могу утверждать, что взрослых заботили только технические аспекты встречи, никаких разговоров о «судьбах Татарстана и России», «сложном историческом пути народов» не было (так и сегодня татарстанские чиновники, наверняка, более озабочены техническими нюансами замены в официальных документах и вывесках соответствующих учреждений слова «президент» на слово «раис»).
Все априори знали, что Шаймиев «главный начальник», и неважно, что он раньше формально значился «первым секретарем Татарского обкома КПСС», а сейчас именуется «президентом РТ». Позднее, овладев соответствующим методологическим инструментарием, я понял, что тогдашняя поездка Минтимера Шариповича (для него очень рутинная, одна из сотен, если не тысяч) сильно напоминала архаический ритуал «полюдья» – древнейший способ общения власти и подданных с обязательными «хлебом и солью», и дальнейшим застольем с «лучшими людьми» поселения. Сюжеты о «межнациональных отношениях», «многовековых чаяниях о суверенитете» были чем-то внешним, не относящимся к истинному механизму взаимоотношений «народа и власти».
Это наследие общинной структуры традиционного общества еще русские крестьяне в 1914 году спрашивали: воюет ли их деревня с Германией или боевые действия ведет только Россия? В XIX веке в Индии британские путешественники отмечали, что отдельную деревню-общину не интересует, в составе какой очередной империи она находится и какой титул носит верховный правитель («султан», «падишах» или «король»). Так же и в нынешнем Татарстане человека мало волнует, что написано на вывеске учреждения, в котором он работает («ТАССР», «Татарстан» или «Казанское ханство»). Подобные вопросы он считает «не своим делом», в которое лучше не вмешиваться, чтобы «не получить по шапке». В будущем, когда, согласно всемирной исторической закономерности, должна появиться настоящая гражданская нация, а структура номенклатуры трансформироваться, в реалиях защищенной частной собственности (которую не отберут из-за отстаивания «неправильной» точки зрения) «глубинный народ» постепенно начнет участвовать в политических процессах и не бояться высказывать своё мнение. Но всему свое время: история не Америка, ее не перегонишь.
Справка
Овчинников Александр Викторович, родился 26 июня 1983 года в Татарской АССР. В 2008 г. защитил диссертацию, кандидат исторических наук. С 2012 по 2016-й являлся соискателем ученой степени доктора наук в Институте этнологии и антропологии РАН, г. Москва. Сфера научных интересов: раннесредневековая археология Татарстана, историография, национализм, национальные истории, феномен демодернизации. Автор более 200 научных публикаций, в том числе нескольких монографий. Также имеет ряд публицистических работ в СМИ.
Контекст
- Во время очередного заседания Госсовета Татарстана председатель Комитета Госсовета республики по государственному строительству и местному самоуправлению Альберт Хабибуллин предложил новое название должности для главы Татарстана: «Раис Республики Татарстан».
- Депутатам Татарстана не сразу удалось единогласно принять решение о том, как с 1 января 2023 года будет называться должность Рустама Минниханова. Президентом уже нельзя – вступил в силу федеральный закон «Об общих принципах организации публичной власти в субъектах Российской Федерации», а на «Главу республики Татарстан» не соглашались парламентарии.
- В итоге большинством голосов депутатов Госсовета Татарстана одобрили переименование «президента» на «раиса».
Читайте также
- Шах, султан или эмир – депутаты Татарстана решают вопрос о наименовании должности главы региона- Татары во власти. Как строитель «Москва-Сити», борец против обмеления Волги, нефтяник и другие стали влиятельными политиками России
- Русофобия или неудачный дизайн? Эксперты дали оценку скандальной обложке журнала «Татарстан»
