Я болела вместе со всей семьей подтвержденным свиным гриппом H1N1 в 2016 году, когда бушевала страшная эпидемия. Я слышала, что умирали беременные и женщины с детьми. Тогда мы почти сразу всей семьей попали в местную «инфекционку».
Сначала заболела 4-летняя дочь. Все началось резко: температура подскочила буквально за один день до 39 градусов, вечером пытались сбить, но у нее началась рвота – и жаропонижающие она пить не могла. Мы не знали, что делать, но почти сразу у дочери начались галлюцинации: она показывала на стену и говорила: «Акула, акула! Плывет сюда!» Мы с мужем переглянулись и поняли: надо быстрее вызывать скорую.
Скорая отвезла нас в инфекционную больницу №4 в Уфе на ул. Запотоцкого. Меня поразило там полное отсутствие боксов; всех больных определили в одну палату вместе. В итоге лежали 10 человек в палате: 5 детей и 5 взрослых, из которых один был мужчиной, что мешало переодеваться женщинам и детям. В палате было страшно и некомфортно. Расстояние между узкими койками – 40 см. Все кашляют, блюют, ноют. «В таких условиях можно только умереть, но не вылечиться или выжить», – думала я тогда. Я пыталась возмущаться, но понимала, что ребенку больше нигде не помогут.
Дежурный врач сразу сказал: не устраивает – пишите отказ от лечения, но если что-то случится с ребенком, вы будете виноваты. Дочь в этот момент билась на кушетке в истерике из-за температуры и плакала. Выбора не было. Нас положили в палату, но лечение было назначено только утром, ночь мы провели в кошмаре. Мне тоже стало плохо. Всю ночь я не спала, к утру стала тяжелой голова, появился сразу кашель, я испугалась, что тоже заболеваю.
Весь день прошел в суете, мы ходили на процедуры: ребенку сразу же начали колоть мощный антибиотик, его же кололи всем детям в палате – у одних была ангина, у других зубки резались, у третьих – стеноз. При этом всех кололи одним антибиотиком. Вероятно, для того, чтобы предотвратить внутрибольничные инфекции.
Ночью мне стало совсем плохо: сильно заболели уши, поднялась температура до 39 градусов. Пришлось идти на дежурный пост и просить помощи уже для себя, но мне сказали, что надо ждать до утра. Тогда я снова стала возмущаться: «Как я буду ухаживать за больным ребенком, если я сама разваливаюсь?» Тогда вышел сонный дежурный врач и вколол мне магнезию, а в уши поставили ватки со спиртом, и я легла. Удалось поспать до 6 утра, ко мне подошел врач и разбудил меня на процедуры. С утра я уже числилась больной, и мне полагалось лечение, в том числе пресловутый антибиотик. Еще мне полагалась кровать, но ее физически не было в больнице, поэтому я лежала на одной кровати с ребенком. Я встала в очередь на платную палату.
Тем временем дочери становилось легче, но она еще беспокойно спала. На соседней кровати лежали мама и ребенок с ангиной, потом внезапно у них начались рвота и понос. Тогда я еще не понимала, что в «инфекционке» бушует ротавирус. Врачи, как я поняла, умалчивали об этом и постоянно спрашивали тех, кого рвало, что «они съели не то», и даже обвиняли их в том, что родственники приносят им еду.
Тем временем в больницу попал и супруг с 3-летним сыном, ребенок не слезал с рук папы и все время спал, хрипел или кашлял. Начались процедуры уже и с ним. Крики от уколов, в очередях все шептались о нашем диагнозе и сторонились. Врачи просили нас никому не говорить, что диагноз H1N1 у нас подтвердился.
Через пару дней я дождалась платной палаты: там было 4 широких кровати – можно было уже не бояться упасть, свисая с края. Стоила палата около 1300 рублей в сутки, оплата проходила через кассу наличными. Зато стало комфортнее: в палате был свой телевизор, холодильник, микроволновка и душ. Детям на время стало легче, они даже начали бегать по коридору, за что я получала замечания от медсестер.
Однако при переезде внезапно у дочери началась рвота: ротавирусом дети все-таки заболели. Если дочь, несмотря на новое заболевание, играла и даже пыталась есть постную больничную еду, то сын просто слег, он не реагировал ни на что – у него была рвота и понос, он не мог даже пить. Супруг, который легче всех переносил заболевание, забил тревогу и пошел к дежурному врачу, просил сделать капельницу ребенку из-за обезвоживания. Но врачи боялись, что он не сможет лежать и будет плакать. Однако, когда ребенка отнесли в процедурную и положили под капельницу, он вообще ни на что не реагировал, был как «тряпочка».
Кстати, капельница помогла. Утром ребенку явно стало легче: он уже смог сам пить. Но в целом лучше не становилось – была страшная утомленность, головная боль не проходила, горло все так же драло, оставался кашель.
То время вспоминается с ужасом. Потому что условия для больных были тогда просто страшные, и в таких условиях врачи героически работают и спасают людей: к пациентам они внимательны, терпят разные капризы. Если бы не медицинская помощь, неизвестно, что было бы с сыном, как бы перенесли мы это дома, с какими бы осложнениями.
Выписались мы перед 8 Марта, вышли из больницы опустошенные. Заболели, когда были холода, а выходили, когда уже таял снег. Дома мы еще долго долечивались сами. Говорили тогда, что свиной грипп дает осложнения на уши и горло. Я слышала потом, что несколько человек умерли, в том числе беременная женщина.