пришлите новость

О башкиризации татар и татаризации башкир. Должна ли власть иметь отношение к национальному вопросу?

17:31, 08 апреля 2021

Предстоящая в августе 2021 года Всероссийская перепись населения вызвала массу обсуждений и даже конфликтов – в частности, по теме так называемых татаризации и башкиризации. Цель каждой стороны якобы в том, чтобы увеличить в период переписи численность своего народа.

О башкиризации татар и татаризации башкир. Должна ли власть иметь отношение к национальному вопросу?

Мы обратились к члену Экспертного совета Федерального агентства по делам национальностей РФ, директору Центра социокультурного моделирования Азату Бердину, попросив рассказать, как проходила перепись населения в советское и постсоветское время и как она влияла на отношения братских народов.

– Азат Тагирович, какие тренды вы видите в динамике численности национального состава в предыдущих двух-трех переписях? Правда ли, что в переписи советского периода было злоупотребление в сторону увеличения татар, а уже в постсоветском периоде – в сторону башкир?

– На самом деле ситуация значительно сложнее и интереснее. Чтобы понять основные тренды, нужно остановиться на трех последних переписях: 1989, 2002, 2010 годов. 

график3.jpg

Дело в том, что советские переписи до 1989 года преследовали цель, которую преследуют обычно, то есть учет населения с подробностями хозяйствования – что совершенно необходимо любому государству. После того как в 1939 году татарами были записаны все мишари и тептяри (в 1939 году в число татар вписали еще 27 тысяч последних тептярей, не пожелавших ранее вписаться в татары, на что указал в 1959 году известный этнограф Раиль Кузеев), это резко увеличило их число. Далее колебания в численности башкир и татар Башкортостана происходили постоянно, их соотношение в рамках небольшой амплитуды было примерно равным, около 23-24% населения БАССР для каждого народа.

В 1989 году прошла первая перестроечная, политизированная перепись – когда результат был направлен не на объективную информацию для созидания, а на конкуренцию: политизированная этничность стала важным политическим ресурсом. СССР еще существовал, и вердикт вышестоящих партийных кругов тогда исполнялся вплоть до сельских районов неукоснительно – но сама перестройка и развал страны исходили от партии, из центра.

Административное давление на республику перед переписью было  беспрецедентным. За два года до переписи был снят на фоне очень жестких формулировок, включая обвинения в башкирском национализме, первый секретарь обкома БАССР Мидхат Шакиров. Он был очень авторитетным руководителем, пожалуй, более весомым, чем Минтимер Шаймиев. При этом преувеличивать значение «фактора татаризма» в этом деле не стоит: элиты соседней республики лишь воспользовались моментом, чтобы посодействовать снятию потенциального конкурента. Достаточно сказать, что аналитическую справку в ЦК КПСС для обоснования этой кампании составил… будущий «отец татаризма», а тогда научный сотрудник из Казани Дамир Исхаков. Кампания шла по привычным лекалам: организовывались «письма трудящихся» и т. д. Но не более того. В самом процессе они играли подчиненную и сугубо вспомогательную роль. Шакиров был из породы созидателей – и не годился для команды разрушителей во главе с Михаилом Горбачевым, насаждавших свои кадры по стране, которую эти элиты уже готовились сдать (позже они же приватизируют ослабленные осколки). Полагаю, нет сомнений, что останься Шакиров тогда у руля – и политическая жизнь республики могла пойти по иному, более успешному пути.

В 1988 году в БАССР прибыла партийная комиссия уровня ЦК КПСС, разгромная по сути. Возглавил ее Егор Лигачев – тогда одно из первых лиц партии. Он во всеуслышание указал, что в Башкирии осуществляются «перекосы в национальном вопросе», а именно «башкиризация». Партия указала, что «башкиризацию» надлежит «исправлять» – по сути, была дана директива, выполнить которую возможно было только одним способом: как можно больше башкирского населения записывать в «татары». Перепись прошла под контролем экс-заместителя начальника объединения «Татнефть» Равмера Хабибуллина, занявшего пост первого секретаря Башкирского обкома КПСС и не засветившегося в истории ничем более заметным вплоть до своего бесславного снятия в 1990 году.  По переписи 1989 года произошел фантастический, с 24 до 28% прирост татар и падение процента башкир.

Понятно, что переписать, точнее, воздействовать таким образом на башкира из Сибая или Уфы, или на татарина из Казани, при всей близости башкирского и татарского народов, невозможно. А вот на то население, которое находится на северо-западе Башкирии и на востоке Татарии – население, которое все этнографы, начиная с Р.Г. Кузеева, признают как население с двойственной этноидентичностью, – там подобные пертурбации с учетом партийных установок из Москвы, озвученных Егором Лигачевым, были неизбежны.

Аномальные результаты переписи 1989 года послужили для татаристов  эталоном остальных переписей и основой целой идеологии, с помощью которой можно было превращать в Башкортостане в политическое шоу каждую обычную перепись. В самом Татарстане этого не происходит – и это для РТ наглядное конкурентное преимущество.

Следующая перепись 2002 года происходила уже в постсоветских реалиях, когда советская дружба народов вытеснялась башкиро-татарской конкуренцией. Впервые этот процесс вскрылся именно при переписи 1989 года, и ошеломленная ею башкирская общественность рассматривала перепись 2002 года как вызов и повод для реванша. Была проведена большая разъяснительная работа среди населения, этническая мобилизация проводилась на государственном уровне, примерно как сейчас в Татарстане. На широкую информационную экспансию татаристов Администрация РБ отвечала не менее жестко. В результате утраченные при «лигачевской переписи» 1989 года позиции в соотношении башкир и татар вернулись, и даже с избытком. Разумеется, на ситуацию накладывался тот факт, что башкиры были наименее урбанизированными из трех наиболее многочисленных национальностей РБ, с наиболее высокой (хоть и сопоставимой) рождаемостью. Но наиболее значительный прирост, несомненно, как и у татар в 1989 и 2010 годах, дал резерв населения с двойственной идентичностью, преимущественно на северо-западе РБ.

Самое интересное, что результаты переписей 1989 и 2002 годов в значительной степени послужили основой для укрепления и оформления самого «татаристского мифа». «Татарская оппозиция РБ» при поддержке Казани и своих ресурсов в РБ (например, доцента Ильдара Габдрафикова, одновременно представлявшего в РБ Сеть этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов академика В. А. Тишкова) создала миф о «бумажном геноциде татар в 2002 году». Миф – это не есть нечто сказочное или целиком ложное, это по-своему самодостаточная система представлений. Никаких альтернатив противодействия по данным направлениям у РБ не было, да при Муртазе Рахимове их особо и не стремились искать.

Перепись 2010 года прошла подобно переписи 1989 года, вновь в условиях фактически шоковых для башкирской национальной общественности, после номенклатурного переворота 2010 года, когда в обстановке тяжелых скандалов федерального уровня был смещен Муртаза Рахимов и власть перешла к малоизвестному широкой общественности РБ Рустэму Хамитову, воспринятому тогда элитами и общественностью как явный татарофил.

2010 год прошел под знаком масштабной антисуверенитетской риторики, которая стала мейнстримом. Татаристы открыто праздновали приход Рустэма Хамитова как свою победу. Башкирская общественность, напротив, в значительной своей части была деморализована. Неудивительно, что переписной маятник качнулся обратно, и число башкир вновь несколько уменьшилось по сравнению с 2002 годом.

Но интересно, что даже в таких условиях никакого повторения демографических чудес 1989 года не произошло.

Башкиро-татарский «переписной маятник» качается с затухающей амплитудой, приемлемой для стабильно развивающегося общества – какими были колебания численности башкир и татар в послевоенное советское время до 1989 года. Поэтому, думаю, что и сейчас никаких сенсаций не произойдет – результаты будут ближе всего именно к цифрам 2010 года.

Это прекрасно понимают и в Казани – там достаточно квалифицированных ученых, избегающих участия в сваре, и просто умных людей. И причины развернутой Казанью информационной истерии, попытки вновь раскачать маятник в свою сторону не имеют никакого отношения ни к демографии, ни к действительности, ни к здравому смыслу: они откровенно политические.

– В гонке за цифрами не исключаете административного воздействия на результаты переписи? По вашему мнению, какую в этом плане будут вести политику власти Татарстана? Не кажется ли вам, что у них риторика по национальному вопросу более жесткая?

– Обратите внимание на главное – нет не только фальсификаций переписи, но и самой переписи. Второй год нет. А истерия вокруг несуществующих фальсификаций расширяется по нарастающей. Причем не только какими-нибудь блогерами типа Ярхамова и Гарифуллина – а открыто, целенаправленно, каждые семь дней по ТНВ с какой-то пятиминуткой ненависти выступает гендиректор официального канала РТ Ильшат Аминов, подключены все СМИ, депутаты, политики и общественники. Ильшату Аминову бояться за свою репутацию нет причин: все понимают, что он лишь говорящая голова Казанского Кремля. Но фактически, а не по протоколу, поэтому любой эпатаж сойдет ему с рук.

Информационная атака Татарстана идет в хорошо знакомом обществоведам тренде манипуляции массовым сознанием и отключения логики. Пика агитационная кампания, очевидно, должна была достичь перед самой переписью. Но перепись перенесли с апреля на сентябрь, а график остался – не переверстывать же средства заново. Думаю, отсюда такое странное обострение. Полагаю, сейчас оно пойдет на спад, а в августе его почти неизбежно повторят.

Задача проста: создается ситуация, когда при любом исходе переписи можно будет громко обвинять Уфу, Москву, масонов, этномиссионеров и вообще, кого пожелается, в фальсификациях. Совершенно любой результат, который не устроит татаристов (а их не устроит, пожалуй, любой, кроме разве что волшебной «лигачевской» переписи), будет объявляться фальсифицированным. И на этом основании требовать пересмотров, извинений, покаяний, преференций. Обходятся же сейчас не только без доказательств, но и без самих результатов переписи.

Элементарный мониторинг показывает, что башкирская сторона практически не отвечает на этот агрессивный поток сознания. Но при этом татаристы начинают вещать, что их бьют, даже когда оппоненты отвечать еще толком не начали. И апеллируют к Москве – одновременно многозначительно разъясняя своей аудитории, что проблема в неких сторонних силах, которые якобы и разжигают конфликт между РБ и РТ – очевидно, в той же самой Москве. Но все значительно проще – скорее, разжигают они его сами. Подобные дешевые, наивные манипуляции могли срабатывать в 1988-1989, в 1990-е, даже «нулевые». Но теперь-то общество намного опытнее.

– В последние годы пропагандируется северо-западный диалект башкирского языка. То есть жители северо-западных районов Башкирии на самом деле говорят не на татарском, а на диалекте башкирского, считают ученые. Как вы относитесь к этой теории и считаете ли, что это повлияет на результаты переписи?

– Важная поправка: на северо-западном диалекте башкирского языка говорят не все «жители северо-западных районов Башкирии», а именно и только башкиры этой части Башкортостана, а также востока Татарстана, Челябинской, Свердловской областей, Пермского края. Татары, скажем, того же Башкортостана, говорят на говорах татарского языка. Вопреки достаточно абсурдной пропаганде татаристов, ни присутствие татар, ни татарского языка, будь то на северо-востоке или юго-западе в РБ, никем серьезным в РБ никогда не отрицалось.

Весь кейс «башкиро-татарского переписного маятника» невозможно понять и объяснить без феномена башкиро-татарского «пограничья» и «плавающей», двойственной этноидентичности на востоке Татарстана и на северо-западе Башкортостана. На востоке Татарстана к концу ХХ века все уже было забетонировано и приведено к единому знаменателю: татары, хоть татарского, хоть башкирского происхождения, есть татары. А в Башкортостане, напротив, как была, так и оставалась достаточно большая татарская община. Соответственно, продолжалась реализация «татарского проекта». Никто и не собирался отрицать его существование. Но в результате взаимодействия татарского и башкирского проектов существует эта группа населения с двойственной идентичностью, которая при определенном административном, идеологическом или прочем нажиме может записаться одной из своих идентичностей.

Особенность двойственной идентичности в том, что от предков люди могли знать, что они башкиры, но в реальности язык их официально не признавался как башкирский, а считался именно татарским. Учитель, уважаемый в деревне человек, с детства утверждает, что все они татары. И даже те, кто упорно продолжают считать себя башкирами, отдавали детей в татароязычные школы и нередко требовали работы именно таких школ, поскольку этот диалект (его еще называют старобашкирский язык) более близок именно к татарскому языку, чем к башкирской литературной норме (притом, что башкирский и татарский вообще очень близки). И результаты известны: при санкции власти в 1989 году на бумаге произошел резкий, не обусловленный никакими демографическими предпосылками, скачок числа татар и падение числа башкир.

Теперь о теории по северо-западному диалекту башкирского языка. Эта теория давно имеет статус научного факта и не оспаривается никем, кроме, разумеется, казанских ученых – как и во многих исторических вопросах. Точка поставлена в фундаментальном диалектологическом многотомнике башкирского языка советского и российского языковеда Сарии Миржановой. Из современных языковедов этот факт подтверждают, к примеру, Анна Дыбо, Юлия Норманская, Олег Мудрак. Противников этого факта из профессиональных – подчеркиваю, профессиональных – филологов, кроме, повторюсь, современных татарских, я не знаю.

Безусловно, это факт не только диалектологии, но и политологии. Это было осознано еще в 1920-х годах при дискуссиях во время утверждения новых, европейских норм литературного башкирского языка. Несомненно, что именно эта проблема являлась и является важным фактором и «двойственной идентичности», и ассимиляции башкир в татарскую – и далее, часто – в русскую этнолингвистическую среду и идентичность.

Вообще, политизацию «татароязычных башкир» «татарская оппозиция» в РБ весь период своего существования считала именно своим союзником и дополнительным ресурсом: думаю, отсюда шоковая реакция татаристов на признание диалекта башкирского языка властями РБ и курса на консолидацию башкирского народа: от них уходит заметный сюжет для политических спекуляций и поле для ассимиляции.

Когда 25 апреля 2020 года триумфально прошел Тотальный диктант по башкирскому языку, отдельный диктант на северо-западном диалекте написали 53 тысячи добровольцев! Это вызвало форменную истерику у татаристов, в том числе на ТНВ у Аминова. Это к вопросу, кто желает добровольности, а кто не очень: эти 53 тысячи башкир и их семьи, по логике гендиректора ТНВ, очевидно, не имеют прав на свой диалект своего башкирского языка и свою идентичность?

Дело же не в этой переписи: перепись, по идее, должна быть лишь объективным фотоснимком ситуации, а работа по консолидации башкирского народа в семье народов Башкортостана, в том числе в плане упомянутого диалекта, рассчитана на поколения, и так и описана в принятой недавно Стратегии развития башкирского народа.

Следите за нашими новостями в удобном формате - Перейти в Дзен , а также в Telegram «Однажды в Башкирии», где еще больше важного о людях, событиях, явлениях..
ПОДЕЛИТЬСЯ






важное